– Если ты лжешь, мальчик… – с угрозой произнес Мерсу.
– Это правда, клянусь, это правда! – пронзительно закричал пастушок.
Из боковой комнаты, где лежал больной, послышался голос Яхмоса:
– Что там происходит?
Мальчик стрелой метнулся в дверной проем и опустился на корточки возле ложа, на котором лежал Яхмос.
– Хозяин, они хотят меня пытать!..
– Нет, нет. – Яхмос с трудом повернул голову на резном деревянном подголовнике. – Не обижайте мальчика. Он недалекий, но честный. Обещайте мне.
– Конечно, конечно, – поспешил успокоить его Имхотеп. – В этом нет нужды. Совершенно ясно, что парень рассказал нам все, что видел… и я не думаю, что он сочиняет. Ступай, мальчик, но не уходи на дальние пастбища. Оставайся поблизости от дома, чтобы мы снова могли позвать тебя, если понадобится.
Пастушок встал и вопросительно взглянул на Яхмоса:
– Ты болеешь, господин Яхмос…
Тот слабо улыбнулся:
– Не бойся. Я не умру. А теперь иди… и делай то, что тебе сказали.
Радостно улыбаясь, мальчик удалился. Жрец осмотрел глаза Яхмоса, пощупал пульс под кожей. Потом посоветовал ему поспать и вместе с остальными снова вышел в центральную комнату.
– Ты узнал женщину, которую описывал мальчик? – спросил он Имхотепа.
Имхотеп кивнул. Его смуглые бронзовые щеки слегка побледнели.
– Только Нофрет носила одежды из беленого полотна. Это новая мода, которую она привезла с собой из северных городов. Но все платья были погребены вместе с нею… А три нитки бус со львиными головами, – прибавил он, – подарил ей я. В доме больше нет таких украшений. Они редкие и дорогие. Все драгоценности, за исключением скромных бус из сердолика, были погребены вместе с Нофрет и замурованы в ее усыпальнице.
Он развел руками:
– Такая жестокая кара – ее мстительность! Моя наложница, с которой я хорошо обращался, которой оказывал уважение, которую похоронил с соблюдением должных обрядов, на которую не жалел денег… Я дружески разделял с нею еду и питье – тому есть свидетели. Ей не на что было жаловаться – я делал для нее больше, чем остальные считали правильным и уместным. Я был готов предпочесть ее своим сыновьям, своей плоти и крови. Почему она восстала из мертвых и преследует меня и мою семью?
– Думаю, что мертвая женщина, – серьезно произнес Мерсу, – желает зла не лично тебе. Когда ты пил вино, оно было безвредным. Кто в твоей семье обижал мертвую наложницу?
– Женщина, которая умерла, – кратко ответил Имхотеп.
– Понятно. Ты имеешь в виду жену твоего сына Яхмоса?
– Да. – Он помолчал немного, затем взмолился: – Что мне делать, мудрый жрец? Как защититься от этого зла? Будь проклят тот несчастливый день, когда я привел эту женщину в свой дом!