— Ну же, Тайрин, в чем твоя проблема?
Мои пальцы дернулись на арбалете, и я повернулась, положив оружие на согнутое колено. Его силуэт был темным пятном в моем дверном проеме.
— В чем моя проблема?
— Да, в чем дело? Два дня назад ты не возражала, что я уезжаю, а теперь будто я кого-то убил.
— Меня это устраивало, Майкл, пока ты не начал врать и важничать.
— Я не важничаю! — воскликнул он. — Почему я не могу сказать, что у меня получится лучше, если ты не примешь это за личное оскорбление?
— Потому что это не то, что ты говоришь! Ты говоришь, что тебе здесь нечего делать. Нечего!
Он ткнул пальцем мне в лицо и заговорил, когда я встала, чтобы уйти.
— Я же сказал, что ты можешь пойти со мной. Ты сказала «нет».
— Только потому, что ты что-то делаешь, это не значит, что я должна! Я знаю свой долг перед родителями, и мне нравится наш дом! — Я сжала кулаки по бокам.
— Ну, если долг перед семьей означает быть несчастным, то я отказываюсь. И ты не можешь сказать мне, что в Нофгрине есть все, что ты хочешь. Я-то знаю.
Эти глупые слезы грозили снова пролиться. Я ткнула в него арбалетом.
— На.
Он осторожно взял его, и брови Майкла поползли вверх.
— Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, Тайрин. Я этого не вынесу.
Держа арбалет в руках, он снова стал похож на моего брата. Я склонила голову набок. Но это было не так. Это был человек, в которого Майкл превратился, пока я не обращала внимания. Он не был плохим человеком, возможно, немного стремящимся показать себя и немного небрежным с чувствами других, но он искренне хотел сделать лучше для себя. Я вздохнула, и если это то, что, по его мнению, потребуется, то вряд ли он будет рад, если я заставлю его остаться.
— Я не ненавижу тебя. И ты это знаешь. Мне кажется, я боюсь, — призналась я.
— Чего?
— Того, кем ты стал. Кем я становлюсь. Я знаю нас не так хорошо, как мне казалось.
Глаза Майкла расширились, а затем выражение его лица смягчилось.
— Может, и хорошо, что ты не знаешь, во что мы превращаемся. Это будет сюрприз. — Он пытался дразнить меня, и я позволила себе слегка улыбнуться.
— Возможно. Я просто не хочу проснуться через пять лет и обнаружить, что ты незнакомец, а я деревенщина.
— Ты никогда не вырастешь деревенщиной, — пообещал он мне. — Это я знаю точно.
— Я боюсь, что ты идешь куда-то, куда я не могу пойти, — прошептала я. — Есть вещи, которых я хочу, но которых здесь нет. Я просто не могу представить, оставив все это позади, чтобы выйти в мир и получить их. Я не готова к этому. Не знаю, как ты вдруг смог.
— Что вы делаете? — Это была мама, в ее голосе звучали суровость и беспокойство. Они прорвались сквозь тишину, которая установилась между нами.