— Дозволяю, — Хлопуша улыбнулся. — Сдирай с него одежу, провора.
Парень рванул нетерпеливо за рукава, вытряхивая из полушубка непослушное, отяжелевшее тело управителя. Из-за пазухи его вывалился при этом сверток и с металлическим лязгом ударился о землю. Управитель вздрогнул всем телом не то от этого лязга, не то от холода, проползшего под кафтан.
— Что это? — Хлопуша потянулся к свертку.
Он развернул холстину, раздернул большую кожаную кису. Засверкали крупные золотые самородки, вкрадчиво зазвенели золотые монеты, ласково и тихо засияли камни-самоцветы. Хлопуша высыпал кису в свою казачью шапку и поднял ее высоко над головой. Он крикнул гулко и повелительно, словно скомандовал:
— Люди, смотрите и слушайте! Вот где ваши слезы, кровь и пот ваши! В управительской пазухе!
— Точно! — закричали в толпе. — Это наша казна, нашим горбом добыта!.. Возьми, полковник, и отвези батюшке-царю! Жертвуем на святое дело!
— Тут еще лошадь вьючная управительская есть, — сказал Хлопуше Жженый. — Во вьюках тоже добра нахапленного немало.
— Пори вьюки! Поглядим, что там, — приказал Хлопуша.
Вьюки, не снимая с лошади, полоснули ножами и на землю вывалились звериные шкурки. Горячим пламенем вспыхнула лиса-огневка, холодно забелели горностаи рядом с черными сереброспинными соболями и куницей-желтодушкой.
— Ох, и богат же ваш Урал-батюшка! — покачал ошеломленно головой Хлопуша.
— Ты вот куда гляди, полковник! Это ты видишь? — крикнул отчаянно старик литейщик и выдернул из вороха мехов шкурку бледно-голубую, как утренние тени в снежном лесу. Старик нежно погладил ее вздрагивающей рукой. — Белая лисица, князек! Целую деревню на ее купить можно.
— Так и бери ее себе, дед! Чай, заслужил сего князька за всю каторжну свою работу! — накинул Хлопуша шкурку на шею старика. Затем сгреб в охапку меха и швырнул их в толпу. — Это ваши кровные копейки! Держи! Дувань!
Когда смолк веселый шум дувана, Хлопуша встал рядом с управителем и снова закричал:
— Люди работные, слушайте!.. Не мне его судить, перед вами он обвиноватился. Отвечайте, пекся ли он об вас?
Громовыми взрывами то в одном конце двора, то в другом взметнулись крики:
— Пекся, неча сказать!.. Нам с ним не жизнь была, а беда-бедовенная!
— Для нас у него — дым да копоть, да нечего лопать!..
— Порол ли он вас? — продолжал Хлопуша.
— Порол нещадно!
— Опосля его дранья иных в бараньи шкуры завертывали, а то б сдохли!..
— На работе морил?
— Мором морил!..
— От тягот его многие руки на себя наложили!..
— Не только тело — душу сгубили!..
— Жалованье затаивал?
— Затаивал!.. Каждую заробленную копейку пополам ломал… Половину себе — половину нам!..