Ожидая доктора, мы болтали. Я рассказала ему, что видела Брока. А он мне – о передаче, на которую наткнулся посреди ночи на канале History, и теперь хотел посмотреть весь сезон. Мне нравилось это – такие бессмысленные разговоры. Теперь так было всегда с ночи Хеллоуина.
По вечерам, когда у него получалось вырваться, он приходил ко мне или мы где-нибудь ужинали. Каждый раз мы узнавали что-то новое друг о друге, еще больше открываясь.
Мы не только болтали. Много времени проводили кожа к коже. Или кожа к одежде. Или просто срывали только самое необходимое. Каждый раз, как и в ночь Хеллоуина, все было по-другому. Это уж точно не напоминало ничего не значащий секс.
В субботу Ник неожиданно приехал ко мне после работы. Я полусонная впустила его в квартиру, но в тот вечер мы почти не разговаривали. Закрыв за собой дверь, он тут же подхватил меня на руки, и на несколько минут в мире остались только мы вдвоем. Секс… то, как он прижимал меня к спинке кровати, как раздвинул мне ноги и…
Боже, он… набросился на меня так, словно жаждал меня, только меня.
Я полностью погрузилась в воспоминания, поэтому, когда доктор Коннелли вошла в кабинет, почувствовала невероятную неловкость. Судя по легкой ухмылке на лице Ника, он прекрасно понимал, о чем я думала.
Доктору Коннелли было за пятьдесят. Каштановые волосы, тронутые сединой, она собрала в аккуратный пучок у самой шеи. Вокруг уголков глаз и губ собрались тонкие морщинки. Она выглядела так, словно много улыбалась, и понравилась мне с первого взгляда.
На приеме все проходило, как всегда у гинеколога, пока не пришло время УЗИ. Ник тут же пододвинул свой стул поближе к кушетке и жадно уставился в монитор, пока доктор Коннелли двигала датчиком. По экрану растекалось множество черных и серых… капель.
– А вот и он, – сказала доктор Коннелли. – Ваш малыш любит камеру, и нам прекрасно его видно.
Мой взгляд метнулся к экрану. Э-э-э… Я вообще не понимала, на что смотрю.
– Ты видишь его? – спросила я Ника.
Он наклонился ближе.
– Да, кажется, вижу. – Потянувшись, он обвел пальцем то, что напоминало фасолину. – Это он, верно?
Доктор Коннелли кивнула.
– Все верно.
Какого черта? Я покосилась на Ника. Он видел ребенка, а я – нет? Я перевела взгляд на доктора, а она широко улыбалась Нику, словно тоже попала под его очарование.
– Я ничего не вижу.
– Как и большинство людей, – сказала она, когда экран замер. Распечаталась фотография. – Сейчас он мало чем напоминает ребенка. Он очень маленький, но определенно есть. Верите или нет, его пальцы двигаются, и ноги – тоже.