В комнате по-прежнему звучала музыка Яначека. Я встал и немного приглушил звук.
— Мне кажется, что и Улин и Герман Хофстедтер могли бы совершить убийство, — сказала Ульрика. — И Мэрта тоже могла бы. В том случае, если бы они попали в отчаянно тяжелую ситуацию.
— Тебе виднее: ты же их хорошо знаешь! — сказал я.
— Во всяком случае, лучше, чем ты.
— И это естественно. Ты чуть ли не выросла вместе с ними. И конечно, знаешь, чего от каждого из них можно ожидать.
— Иногда ты бываешь чертовски забавен, — заметила она.
— Это у меня получается само собой, — парировал я.
Некоторое время мы сидели молча.
— Если бы я воспользовался твоим методом расследования, то должен бы поставить пять эре на Эрнста Бруберга и Эрика Берггрена, — сказал я. — Я уверен, что ни Хильдинг, ни Герман Хофстедтер не убивали Манфреда. Но может быть, его убила Мэрта.
— Ты сам начал это дурацкое расследование, — сказала она сердито. — И почему-то уверен, что Хильдинг не мог убить Манфреда!
— Тем не менее все это чепуха и бессмыслица, — взорвался я. — Ну разве я, скажем, мог бы убить человека?
— Уверена, что мог бы, — сказала она.
Бушевала метель. Когда около шести часов вечера (уже в четверг) я отважился выйти на улицу, ветер немного стих. На Эфре-Слотсгатан, возле Кампхавет, сугробов не было, но едва я перешел улицу к университету, как чуть не утонул в снегу. Снег набился мне в галоши, в ботинки, за отвороты брюк. К счастью, по этому снежному морю мне пришлось сделать лишь несколько шагов.
На лестнице, ведущей к южному крылу, возле двери стоял Юхан-Якуб Рамселиус и курил сигарету. Его черная каракулевая шапка была надвинута на самые уши. Рамселиус разъяснял что-то весьма величественно Эрику Берггрену, а тот время от времени вставлял реплики, причем держался одновременно и фамильярно и почтительно. Речь шла об академическом курсе, который читал Манфред Лундберг.
— Привет, старый дружище! — закричал Рамселиус, увидев меня. — А я как раз объясняю Эрику, что, вероятнее всего, ему отдадут прецептуру Манфреда.
— Распустите слух, что вы прочите на это место Германа, и Бринкман тут же поправится и начнет сам читать все курсы по гражданскому праву.
Рамселиус фыркнул.
— Недурная идея, — сказал он. — Но Эрик раньше стал доцентом, чем Герман. Впрочем, надо еще подумать… — Он замолчал и лукаво посмотрел на Эрика. — Надо еще подумать, — продолжал он, — может быть, Герман более многообещающий исследователь, чем Эрик.
Эрик Берггрен опустил глаза. Он вынул из кармана трубку и попытался зажечь ее.
— Ты бы сначала набил ее, — спокойно подсказал Рамселиус.