— А теперь разберем все по пунктам, — сказал Харальд. — О чем говорил прецептор Лундберг с доцентом Берггреном?
Эрик сделал глотательное движение. Мертвую тишину нарушало только монотонное жужжание магнитофона.
— Манфред хотел поговорить со мной о недавно вышедшей работе немецкого юриста Шауна «Долговое право», — сказал Эрик. — Он нашел в этой работе несколько положений, которые, как ему казалось, должны были заинтересовать меня. Речь шла о проблеме, которой я как раз сейчас занимаюсь. И Манфред предложил мне пересесть, чтобы нам никто не мешал разговаривать. Он считал, что перебрасываться словами через стол не очень удобно.
— Так, — сказал Харальд. — А вы взяли с собой кофейник?
— Конечно, — ответил Эрик. — Я успел выпить только одну чашку, и в кофейнике еще оставалось довольно много кофе.
— Вы уже пили сейчас кофе? — спросил Харальд.
— Нет.
— Тогда выпейте одну чашку.
Эрик выпил кофе. Потом он встал, сунул под мышку лист бумаги, который заменял отпечатанные на машинке результаты конкурса, в правую руку взял кофейник, а в левую — чашку. Потом он подошел к верхнему концу стола и сел прямо против Мэрты.
— Я забыл сахар, — сказал он.
— К этому мы еще вернемся, — ответил Харальд. — А что взял с собой прецептор Лундберг?
Все молчали. Наконец тишину нарушил Хильдинг Улин. У него был чрезвычайно довольный вид.
— Должно быть, он взял с собой чашку, так как ты, Эрик, предложил ему потом налить еще кофе, — заметил Хильдинг.
— Да, вероятнее всего, так и было, — согласился Эрик. — Свой собственный кофейник он, кажется, оставил на старом месте.
Вальграв взял свою чашку в правую руку и сел рядом с Эриком, прямо напротив меня.
— А как стояли чашки по отношению друг к другу? — спросил Харальд.
Мы затаили дыхание. Вопрос был с подковыркой.
— Боюсь, что у меня не осталось каких-либо воспоминаний на этот счет, — ответил Эрик. — Нельзя же помнить все детали.
Он был явно недоволен расспросами и до крайности раздражен.
— Согласен, — сказал Харальд. — А не помните ли мы, кому сначала вы налили кофе?
— Помню. Сначала я налил кофе себе самому. И заметил, что в кофейнике еще осталось кофе. Тогда я спросил Манфреда, не хочет ли он еще чашку кофе. Он поблагодарил меня, и я налил ему тоже.
— Вы предложили ему и сахар и сливки?
— Эрнст дал ему сахар, — сказал Эрик, — а о сливках пусть расскажет Хильдинг.
— С удовольствием, — отозвался Хильдинг, который по-прежнему был настроен очень благодушно. — Вероятно, мы с Манфредом были единственные за этим столом, кто любит сливки. Манфред спросил, не осталось ли у меня немного сливок. В моем молочнике еще были сливки, а его оказался пуст. Времени было уже около часа, и мне пора было идти. Поэтому я встал, отдал Манфреду свой молочник и отправился в канцелярию работать. Но если вы действительно думаете, что я подсыпал в сливки яд, то вы ошибаетесь. Откуда мне было знать, что Манфред попросит у меня сливки?