— Немногие здесь пройдут, но мы, я думаю, пробьемся, — сказал я. — Хотя я больше люблю пересеченную местность, где можно кататься с гор.
Ульрика тоже больше любила пересеченную местность, где можно кататься с гор. Мы были словно созданы друг для друга.
— Отлично, — сказал я. — Идем по лыжне.
Ульрика пошла через поле и сразу же взяла хороший темп. Когда мы уже прошли полдороги до рощи, вдали появился какой-то лыжник. Он шел нам навстречу так же быстро, как и мы, энергично и сильно работая палками. Когда он немного приблизился, я его узнал. Это был Эрик Берггрен.
Мы сошли с лыжни. Судя по всему, это была его лыжня. Он остановился прямо перед нами и поздоровался.
— Какой прекрасный день, не правда ли? — сказал он.
— Великолепный, — ответила Ульрика.
Это был высокий и сильный блондин со светло-голубыми, почти бесцветными глазами — настоящий викинг. На нем была замшевая куртка и слаломные брюки. Он стоял, опираясь на палки.
— Я был на Скархольмене и вкусно поел там, — сказал Эрик Берггрен. — Могу порекомендовать вам местечко, где прекрасно кормят.
— С нас хватит шоколада со взбитыми сливками, — сказала Ульрика.
Эрик рассмеялся. Некоторое время мы молчали. Он смотрел на озеро. Глаза его беспокойно бегали.
— Скоро лед на Экольне станет совсем твердым, — заметил он.
— Вы часто бываете здесь? — спросил я.
— Когда хороший снег, я часто приезжаю сюда, — ответил он. — Я люблю ходить на лыжах. И всегда был страстным лыжником. Когда я был маленький, в такие дни я даже удирал с уроков.
Эрик снова рассмеялся. Секунду он смотрел на меня, потом взгляд его скользнул куда-то вверх и побежал по окружающему ландшафту.
— Как хорошо уехать иногда из города, — продолжал он. — И провести на природе хотя бы несколько часов.
Он опять замолчал.
— Я слышал, что вы будете вести семинар, которым руководил Манфред Лундберг? — спросил я.
— Ну, до начала семинарских занятий еще несколько дней, — ответил Берггрен.
— Вы были здесь все утро? — спросил я.
— Почти с девяти часов, — ответил он. — Надо выходить раньше, до того как солнце растопит снег.
— Тогда вы, наверное, не знаете, что Мэрту Хофстедтер нашли мертвую, — сказал я. — Убита.
Он выпрямился и уже не опирался больше на палки. Так он и стоял совершенно неподвижно, прямой, как статуя.
— Мертвую, — повторил он. — Убита! Какой ужас! Где?
— В «Каролине». В мужском туалете с северной стороны.
— Чудовищно! Когда это случилось?
— Вчера вечером.
— Вчера вечером… — повторил он.
— Они влезли туда через окно, — объяснил я.
Он снова оперся о палки.
— Невероятно, — сказал он. — Мы расстались с ней всего за несколько часов до этого. Брат Эрнста собрал нас всех в «Альме» на следственный эксперимент. По поводу убийства Манфреда Лундберга. И она была весела и жизнерадостна, как всегда.