Если нет, то тоже… узнаем. Дан просто исчезнет. И не только из снов.
— И что, это и сейчас в ней сидит? — лекарь не отрывал глаз от Мариты. Тоненькая дижонка казалась такой беззащитно-хрупкой… Клод уже залечил ей синяк и погрузил в сон вместо беспамятства, но теперь — кто поручится, что это чужое «менте» спит вместе с хозяйкой тела?
— Оно не пропадет просто от удара в челюсть.
— А бить обязательно было? — глухо спросил Син.
Безымянный глянул на него почти по-прежнему, но на этот раз отмалчиваться не стал.
— Он бы покалечил вас, — неохотно вымолвил он. — Или не покалечил, а ослабил. Девочка не подчинилась ему полностью, раз смогла подать знак… Но она слабенькая в смысле дара, а вы слишком ценный приз. Он не колеблясь сожжет ее, лишь добраться до такого. Сейчас ей лучше ничего не видеть, не слышать и пока не просыпаться.
— Стоп. Он?
— Да. А что?
— С этого места чуть медленней. Он — кто?
— Не знаю. Всадник на контакте. Им может быть кто угодно из орденских. Даже не проводник, главное, чтоб не совсем мелочь.
— Не понимаю… — жалобно сказала Латка. — Как он может поместиться в Марите в голову? Она же маленькая. И потом — почему он?
— В орденские не берут женщин. И потом по-настоящему-то он не тут. Он сидит себе где-нибудь в крепости, попивает вишневку или яблочное вино, подслушивает, подсматривает, а как настает нужный момент, осторожно перехватывает власть над сознанием жертвы. А когда «закладка» окончательно оформится, то и над телом. Та может долго ни о чем не подозревать… до определенного момента. Пока всадник не выдаст себя или не решится на прямой приказ.
— И так любого из нас можно?
Безымянный поежился.
— Теоретически… если провести над магом обряд…
— Теоретические вопросы оставим. Это снимается?
— Не знаю.
— Ну надо же! — Син что, с цепи сорвался? Что с ним такое творится? Мало того, что про всякое послушание забыл, так еще и злость взялась откуда-то… — Есть, оказывается, такие вещи, которых и ты не знаешь!
— Я не изучал способы покорения личности!
— Не изучал, но в курсе!
— Пришлось узнать.
— Мальчики не ссорьтесь! Син, да что с тобой?
— Ничего.
Безымянный дернулся, будто хотел что-то сказать, но промолчал, рассматривая южанина. Лицо… бисеринки пота на лбу… пятнышко крови на плече…
— Выдумали же дрянь, — процедил Тир. — Откуда ты действительно про это знаешь? Верю, что не сам придумал, верю. Но откуда?
— Объяснили… — неохотно выдал безымянный, пряча глаза за седой челкой. — Когда самого поймали. Друг у меня был… тоже подсадили… выманили так.
Как отловили, я и услышал. Не мне объясняли, друг с другом разговор шел, но я тогда еще в памяти был, запомнил. Когда-то один эрудито… ученый, то есть… характер у него был трудный. Вспыльчивый, горячий. Сдерживаться не умел, под горячую руку мог такого натворить… ни одна девушка не выдерживала. Словом, он решил сделать себе что-то вроде уздечки. Переписать связи своего сознания на иные реакции. Чтоб было понятней — если почувствует, опять накрывает, то вместо крика и ревности выйти из дома и заняться чем-то полезным.