— Так он сегодня с обеда в медоварне на берегу музыку учил, по указанию самой матушки попадьи, — объяснила моя мама горделиво, — вот и пропах весь мёдом.
Из дальнейшего сканирования мыслей понял, что тетушка Ульяна утаила дошедший до неё слух о моей сиротской привычке вступать в свежую, ещё горячую, коровью лепёшку для согрева ног, отчего и распространялся постоянный навозный запах, почему и родилась неблагозвучная кличка. Войдя во двор, весело споря о порядке очерёдности прохода в калитку, гости заметили узел с инструментами, брошенный мною у крыльца.
— Ну, надо же варнак какой, — деланно недовольно возмутилась баба Клава, — а ведь сама матушка — Настасья Афанасьевна принесла струменты, да наказывала беречь. Компания родственников прониклась должным уважением к необычному посещению гордой, как всем на селе казалось, столичной звезды, лицезревшей царских персон. Все тут же забыли о только что замеченном моём «струменте» и переключили внимание на лежащие перед ними.
— А вот и кушак! — воскликнул дед Прокоп, указывая на грубую верёвку, объединившую струнные инструменты. Такое использование пояса отчасти оправдывало моё принародное оголение, так позабавившее недавно. Наконец, приёмный папа Яков пригласил всех побаловаться чайком.
Чаепитие предстояло знатное. Пироги с курицей и маслом в отдельной маслёнке, которое сбивал сам в первом варианте проживания вчерашнего дня. Варенье четырёх видов и мёд. Самовар с множеством чашек и блюдечек. Густейшие сливки и много чего мне совершенно, или почти, не знакомого. Всё богатство для глаз уместилось на трёх столах, сдвинутых вместе для подчёркивания щедрости и уважения к дорогим гостям. За столом разговор шёл о городских новостях, которыми с удовольствием делилась тётя Уля, как мне велела себя называть гостья. Чувствовалось, что ей не привыкать быть в центре внимания односельчан. Так увлеклись разговорами с редкой гостьей, что чуть было не забыли меня, как главную причину сегодняшних смотрин. Инициативу, как всегда, перехватила тётя Уля.
— Так чему же ты, Василёк, успел научиться в поповской семье? — неожиданно прервала она общую беседу, — Споёшь или сыграешь?. Мои родители чуть не хором заступились в том смысле, что только после обеда я увидел эти «барские балалайки», о чём сказала сама учительница.
— Жаль, — протянула тётя Уля слегка мечтательно, — я бы после такого сытного застолья Вивальдю послушала. Отложив столовые приборы, вручённые только мне, тихо проговорил:
— Ежели надоть, могу попробовать. Опасаясь моего провала, мама попыталась перевести разговор на гарантированно успешную, уже проверенную, тему.