Однако заключенное по инициативе датских послов перемирие обернулось против и Фредерика, и Ивана Грозного. Орден решил воспользоваться предоставленной передышкой не для подготовки к капитуляции, а для организации сопротивления и поиска покровителей среди соседних держав. В мае 1559 г. рижский архиепископ Вильгельм обратился к Сигизмунду с письмом, в котором выражал готовность перейти под подданство Короны по прусской модели, с условием сохранения номинального подчинения и Священной Римской империи. Вскоре к переговорам присоединился и Кетлер, который стал требовать у Сигизмунда исполнения условий Позвольского мира в обмен на превращение ордена в вассала польского короля.
В том же мае 1559 г. Кетлер поехал в Вену просить субсидию для найма солдат для обороны ордена. Но империя обвинила его в самовольных действиях и чуть ли не в самозванстве — мол, всего лишь коадъютор обращается через голову магистра, где субординация? Никакой помощи Кетлер не получил. Новая поездка Георга Зиберга (уже рижского командора) тоже оказалась бесполезной: ему предложили слишком мало средств для найма войска. Феллинский командор Руперт де Граве посетил Святые Места в Палестине и на обратном пути добился аудиенции у папы, который заявил, что не оставит орден в его бедах. Когда воодушевленный Руперт рассказал об этом рыцарям, они подняли его на смех.
Россия же либо не ведала об этих миссиях, либо не обращала на них внимания, будучи уверенной в своих силах. Как и в случае с Позволем, или не сработала разведка, или Иван IV гнул свою линию, не желая считаться ни с какими внешними обстоятельствами. В отношениях с Королевством Польским и Великим княжеством Литовским Москва была уверена, что ей удастся нейтрализовать соперника. 12 июня 1559 г. в Вильно выехал гонец Роман Пивов с грамотой «об обидных делах», в которой перечислялись «разбои, татьбы и поджоги» на русско-литовской границе, особенно в районе Псельского города. Пивову поручалось со ссылкой на «старые докончания» отрицать право Сигизмунда на вмешательство в ливонские дела: ни в одной грамоте Ливония не записана как владение Сигизмунда, следовательно, он не правомочен за нее заступаться. Но переговоров не получилось: Пивову был оказан очень холодный прием, и 27 августа он приехал обратно с королевской грамотой, в которой вся вина в пограничных конфликтах возлагалась на русскую сторону, а литовцы объявлялись строго держащими перемирие.[225]
Орден летом 1559 г. пытался консолидировать силы для сопротивления. Ландтаг в Риге 25 июля даже обсуждал вопрос о способах привлечения к борьбе с оккупантами-московитами местных крестьян. Часть из них должна была являться в армию вместе со своим хозяином, который снаряжал одного или двух воинов. Для основной массы вводился специальный военный налог. Известны крестьянские ополчения, сражавшиеся против русских, но ни их число, ни их роль не были значительными. В июле 1559 г. русский наместник из Юрьева посылал магистру жалобу на незаконные нападения ливонцев, не соблюдающих перемирие. Правда, описание нападения выдает в нем обычный грабеж: угнали 30 голов скота и отобрали 2000 марок «рухлядью и деньгами».