Рыцарский меч или купеческие весы?
Загадки русско-ливонской торговли
В начале XV в. Ливония соседствовала с двумя русскими землями: Псковской, на долю которой приходилось 480 км русско-ливонской границы, и Новгородской (20 км). Русские рубежи прикрывал ряд крепостей. Новгородскую границу сторожил Ям на реке Луге, основанный в 1384 г. и располагавшийся примерно в 30 км напротив Нарвы. Псков же отгородился от Ливонии целой сетью так называемых псковских пригородов, небольших пограничных крепостей: Изборск, Остров, Белье, Коложа, Гдов и др.
Отношения между Новгородом, Псковом и Ливонией в XV в. можно обозначить двумя словами: война и торговля. Причем они были взаимосвязанными. Войны происходили из-за мелких территориальных споров и гораздо чаще — из-за противоречий по торговым вопросам.
В экономическом плане Ливония была государством-транзитером, обеспечивающим перевоз товаров из Литвы и России на Запад и обратно. В конце XV в. ее доля в ганзейской торговле составляла около 38 % (для сравнения — Пруссии всего 18 %). Но собственно ливонское ремесло не играло большой роли, без его продукции могли обойтись все участники транзита.
Для Ганзы Ливония была восточной оконечностью зоны доминирования германской торговли, посредником между Западной и Восточной Европой (Великим княжеством Литовским и Русью в лице Новгорода и Пскова). И в этой роли она была востребована и нужна германскому миру. Из русских земель шел выгодный поток товаров, а как рынок сбыта они были бездонны. Историк М. Б. Бессуднова, пользуясь терминологией Ф. Броделя, назвала мир восточной Прибалтики «миром-экономикой», состоящим из треугольника «Ливония — Новгород — Псков».[91] Здесь каждый элемент был на своем месте и сотрудничал с другим на взаимовыгодных условиях.
Конечно, отношения внутри этого «мира-экономики» не всегда были безоблачными. Здесь стоит остановиться на особенностях ливонской торговли. Исследования Μ. П. Лесникова применительно к XIV–XV вв. показывают, что европейские купцы, торговавшие на Балтике, по документам, имели очень низкий процент прибыли — от 5 до 22 %, но в основном не более 5–6 %.[92] Эта картина никак не стыкуется с тем значением, какое современники придавали балтийской торговле, и с теми богатствами, которые она наглядно приносила (что видно из роста благосостояния того же Любека, Ревеля, Риги, который происходил явно не за счет 5 % прибыли).
Получается некая загадка: если купцы перепродавали в Любеке товар, купленный в Новгороде, почти по той же цене, то зачем они вообще занимались этой торговлей?