Война и нападение России были нужны Священной Римской империи, Дании, Швеции, Польше. Из писем их политиков очевидно, что они спекулируют на теме войны, преследуя в Ливонии свои интересы. Появляется целый слой людей, которые хотят ехать в Ливонию, воевать с Россией. Авантюристы, наемники, искатели легкой поживы, юнцы, видящие в этой войне свой великий карьерный шанс. Они доставляли в Ливонии массу проблем местным властям, которые не очень знали, куда деть этих людей, требующих денег, вина, еды и войны. Если такое количество людей мечтает о войне для решения своих проблем — рано или поздно она наступит.
«Ошибка переводчика»,
или
Как лингвистические недоразумения приводят к гибели государств
Годичное перемирие 1551 г. истекло, но на Ливонию никто не напал. Про нее было забыто. Ливонцы подождали-подождали и в 1554 г. наконец-то выслали посольство, потому что неопределенная ситуация «ни мира, ни войны» стала уже всех утомлять. В состав делегации входили: Иоганн фон Бокхорст, Отто Гротус, Бенедикт Форстнов и переводчик Мелхиор Гротхузен — от магистра, и Вольмар Врангель, Дитрих Кавер и Бласиус Беке — от дерптского епископа. В ходе переговоров в Москве, длившихся с 28 апреля по 1 июня, ливонцев ожидал сюрприз. Им предъявили целый букет обвинений, каждое из которых было чревато войной: «неисправление», нарушение крестного целования, неплатеж дани, невозврат православным общинам храмов, над которыми учинили поругание, препятствия русско-европейской торговле, чинимые путем непропуска мастеров и отдельных видов товаров, невыгодное для русских посредничество в торговле и даже нападение ливонцев из Нейгаузена на земли вокруг Красногородка и обида, причиненная послу новгородского наместника Адьекану Тускину.
Послы пробовали возражать. Они сразу заявили о готовности вернуть церкви, если православные священники смогут доказать на них свои права. Адьекан был хорошо принят, но устроил пьяный дебош. Его люди били стекла в домах добропорядочных граждан и пытались ворваться внутрь домов, чтобы изнасиловать немецких женщин. Насчет торговых и прочих запретов ливонцы всего лишь выполняют указ императора, поэтому просьба все вопросы и претензии по этому поводу адресовать в империю. Что до посредничества в торговых делах — то оно будет, и распространяется не только на русских, но на всех иноземных купцов вообще, ибо «города живут торговлею».[166]
Самым неприятным здесь был пункт о Юрьевской дани. Ее происхождение туманно и теряется в глубине веков. Наиболее правильно, как показал А. Селарт, связывать ее с древней данью, взимаемой псковичами с латышей Толовы (память об этом осталась в названии Толовской башни Изборской крепости). Каким образом она трансформировалась в дань, упоминаемую в псковско-дерптских договорах с 1463 г., неясно. Ливонцы позже рассказывали фантастические истории о каких-то пчельниках в приграничье, с которых русские взимали «медовый сбор», а потом придумали, что эта «дань» распространяется на всю Ливонию. Говорилось также и о связи дани с церковным сбором, платой за русские церкви на землях Ливонии. Точного ответа о том, что собой представляла «Юрьевская дань», нет. Но так или иначе под нажимом русских дипломатов и недвусмысленной угрозе, что «царь сам пойдет за данью», ливонцы подписали кабальные обязательства.