– Вот что, ефрейтор, – повернулся ко мне Музыченко, – нечего тебе у разведчиков делать. Показал себя толковым командиром, так командуй. Умеешь сбивать самолеты сам и заставлять это делать других – значит, дорога тебе в ПВО. Ночью мы пойдем на прорыв, и мне нужен командир усиленного взвода противовоздушной обороны, который будет прикрывать танковую колонну штаба армии. Поставить командовать взводом ефрейтора я не могу, но на то я и командарм, чтобы иметь возможность присваивать звания отличившимся бойцам. Давай сюда свои документы, Нагулин.
Я протянул генералу красноармейскую книжку.
– Илья Григорьевич, – обратился Музыченко к уже немолодому подполковнику, вошедшему в блиндаж вместе с нами, – подготовь приказ. За проявленные в бою высокие командирские качества при организации и управлении боем в масштабах взвода и большой личный вклад при успешном отражении наземной и воздушной атак противника, ефрейтору Нагулину Петру Ивановичу присвоить звание – младший лейтенант. Назначить младшего лейтенанта Нагулина на должность командира взвода ПВО в составе управления армии. Удостоверение выдай пока временное. Выйдем к своим – сделаем нормальное, но копию приказа за моей подписью Нагулину передай. Все, младший лейтенант, свободен. Остальные вопросы решишь со своим непосредственным начальником майором Свирским. Поздравляю с новым званием!
– Служу советскому союзу! – бодро ответил я, но вместо того, чтобы развернуться и покинуть штаб, вытянулся по стойке «смирно» и громко произнес. – Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант!
Музыченко, уже начавший отворачиваться к начальнику штаба, вновь обратил на меня внимание.
– Докладывай, младший лейтенант, только коротко.
– Первомайск уже в руках противника, товарищ командующий армией. Наши отошли на юг. Кольцо окружения шире, чем отмечено на вашей карте.
В штабе как будто проскочил мощный электрический разряд. В мою сторону обернулись все офицеры, даже те, кто до этого был занят какими-то своими делами. Откуда-то внезапно вынырнул особист в звании полкового комиссара, и вперил в меня очень нехороший взгляд.
– Откуда сведения, Нагулин? – с напряжением в голосе спросил Музыченко.
– От пленного, товарищ генерал-лейтенант. Он из экипажа бомбардировщика, то есть обстановку знает неплохо просто в силу своих обязанностей. Я его лично допрашивал сразу после захвата, и он со страху многое выболтал. Не знаю, скажет ли он это сейчас еще раз, но тогда говорил, что участвовал в налетах на Первомайск и видел, как немцы выдавливают оттуда наши войска, причем по его оценке перспектив у обороняющихся не было никаких.