Шпион заморгал, выловив из последнего утверждения самую важную информацию.
— Восстановим, ваше величество?
На миг он почти услышал тысячи, десятки тысяч имперских оргов, что золотой рекой впадают в бездонную дыру. Безумие Крегана?
— Нам придется. Тронный зал без этого украшения пустоват. Люди начинают задумываться, насколько все у нас худо. Кроме того, в последние годы наши мастера-стекольщики и алхимики изобрели сотни способов окраски стекла, а позолоченный свинец выглядит прекрасно, пока кто-нибудь не примется скрести его ножом. К счастью, насколько я помню, никто не имеет права подходить к трону с оружием, а потому есть шанс, что многие годы никто не сообразит, что мы пускаем пыль в глаза. А Слеза Матери вернется наконец на свое место.
Еще один пинок выровнял едва заметно отошедшую плиту.
— Нам нужно доказательство, что ничего не изменилось, Крыса. Империя уже воспрянула от набега кочевников, мы воспитали новое поколение, отстроили крепости, города и села, торговля пульсирует в наших венах, а в армии почти столько же солдат, сколько было до войны. И потому нам нужно, особенно здесь, в столице, ощутимое доказательство того, что набег был лишь дурным сном, минутным сбоем в непрерывной истории доминирования Меекхана над остальным цивилизованным миром. Так что мы восстановим Безумие Эмбрела и повесим его на место.
Император подошел к столу и взял в руку длинную, в несколько футов, палицу, а потом двинулся вокруг барельефа. Миновал Травахен, отправился на север вдоль углубления, которое имитировало Белое море, где некогда в сапфировых волнах плавали махонькие кораблики с корпусами, украшенными жемчугами, и остановился около северо-восточного края карты. Некоторое время молча смотрел на большое и почти плоское пространство камня, которое символизировало Великие степи, отделенные от земель Империи рядом изогнутых стальных мечей и щитов, что вились вдоль глубокой щели в мраморе. Амерта, река, являющаяся восточной границей Меекхана, выглядела исключительно неприметно, словно лишь напоминая, что один раз она уже пропустила в глубь страны орду варваров.
— Что у Фургонщиков?
Палица уткнулась в территории к востоку от Олекадов. Литеранская возвышенность, приткнувшаяся к северному краю Великих степей, выглядела исключительно маленькой и неприметной.
— Ваше величество? Я…
— Нет! — В голосе императора появилась новая нотка. Резкая, опасная, и хотя владыка не отводил взгляда от лежащего на полу изображения Империи, Гентрелл почувствовал, будто его стеганули кнутом. — Мы не станем играть в «ничего-об-этом-не-знаю-господин», «это-вне-моей-компетенции» или «этими-делами-занимаются-в-разведке-другие-люди». Ты — Третья Крыса в Норе. Тебе были доверены важнейшие из тайн Империи, в том числе и руководство гарнизоном в Лотис и опека над тамошними узниками. Мы лишились там Ханевельда, а Псарня до сих пор сходит с ума при воспоминании о смерти Второй Гончей. Еще мы потеряли пару десятков солдат — свидетелей резни в Глеввен-Он, а единственная персона из селения, с которой удавалось хоть как-то общаться, закончила как ребенок, плененный в теле на несколько лет ее старше, — и ничего не помнит. След, ведущий к Малышке Кане, оборвался. А я напоминаю, что согласно тому, что нам известно, ее ищет половина наших богов. Остальные наверняка тоже, хотя и притворяются, что нет.