Если это так, передай ей мой привет. И если Ребекка не успела попасть в преисподнюю, то скажи ей, что это я встал на колени и пожелал для нее рая.
Приезжай ко мне, Миа. Мне хочется обнять тебя напоследок, перед тем, как призраку из пекла уехать и вернуться в свое тело на другом берегу болота.
Я смотрел на тебя в окно, ты теперь спишь в комнате матери и зажигаешь свечку перед сном. Неужели, повзрослев, ты начал бояться тьмы? Ты боишься ее, я знаю! Страшишься, что однажды откроешь в темноте глаза и увидишь перед собой мать. Или уже видел? Не кури больше в ее постели, не кури!
Я буду тебя ждать каждый день.
Твой брат, рожденный под знаком Скорпиона.
Обманутый скорпион, который презирал много лет в себе Скорпиона.
Дата и подпись.
Место, где можно найти пациента под именем Эрих Бэль».
Директор аккуратно вложил это письмо обратно в конверт и засунул его в левый пустой карман.
Кухня была маленькая, метров пять, не больше. Тусклый свет, от которого болели глаза, небольшой квадратный стол, на котором стояла пустая тарелка и лежало то самое письмо с конвертом. Белый старый холодильник, чуть ниже роста директора. Электрическая плита, верхние деревянные шкафчики и окно.
Кстати, канализации в доме не было. Семья Миллеров жила без воды.
Представив себе, как они все мылись в пластиковых ваннах или тазах, — директор ужаснулся.
Кухня вела в две проходные комнаты. Одна побольше, метров пятнадцать, другая поменьше — максимум метров восемь.
Первую, которая была чем-то вроде гостиной, судя по всему, занимала когда-то их мать Ребекка. Повсюду в рамках стояли фотографии ее сыновей. В комнате висело большое квадратное зеркало ростом с директора, возле него стояла швейная машинка «Zinger». Эти машинки одно время были у всех. Слева от зеркала располагалась большая двуспальная кровать, заправленная коричневым пледом, на котором лежала пачка самых дешевых в этом городе сигарет и стеклянная пепельница. Сразу за кроватью находились два больших окна, совершенно обыкновенной для частных домов конструкции; окна выходили на зеленые луга и леса. Красивый, живописный вид. Словно списанный с картины.
Среди всех фотографий, разместившихся на невысоком деревянном серванте, покрытом лаком каштанового цвета, на которых были в основном только Люк и Миа (и чаще всего — по отдельности), директор обнаружил еще один снимок. Можно сказать, неуместный здесь. На нем один из братьев Миллеров стоял в обнимку с голубоглазой красивой девушкой с длинными темными волосами.
Директор пока еще не отличал Люка от Миа, потому не мог сказать наверняка, кто же именно из братьев находился рядом с этой очаровательной особой, улыбающейся какой-то доброй лучезарной улыбкой. Директор аккуратно достал фотографию из рамки и посмотрел на обратную сторону.