То, что происходило сейчас, по крайней мере, обладало эффектом новизны.
Я смотрел на этого парня, одетого как принц из второсортного фэнтези-сериала, кормящегося на бессмертной славе «Игры Престолов». И мне было интересно, каким будет следующий сюжетный поворот.
Он открыл глаза, когда Делия его окликнула. И если за секунду до этого я был уверен в том, что он крепко спит, то сейчас ясно видел — он был напряжен и весел, как человек, ожидающий гостей, и его внимание все это время было сосредоточено на нас. У него был такой характерный неослабевающий хищный взгляд, и при этом совершенно беззаботные жесты. Он приветливо помахал нам рукой, а потом, совершенно неожиданно, запустил вторую в карман. Я не успел отследить его движения, оно было точное и очень-очень быстрое, я такие видел только у отца и только в особых случаях, даже мама не была способна на столь эффектные и убийственные выпады. Я оценил красоту игры. Разумеется, я не смог бы сохранить свое безупречное спокойствие, если бы нож летел в меня или в Астрид. Но он, серебряной пташкой, воткнулся в ворот футболки Делии, пригвоздив ее к стене. Меня удивила скорее не точность броска, в ней ничего удивительного не было, отец тоже так умел, а то, что нож прошел внутрь хрусталя до самой рукоятки, и теперь его изменчивый силуэт расплывался внутри камня, как муха в янтаре. Констанция завизжала, мы с Астрид сделали по шагу в сторону, а Герхард освободил воротник Делии. Сама Делия сохраняла молчание, но судя по ее большим, испуганным глазам дело было не столько в том, что ножу рядом с ее шеей не удалось ее шокировать, сколько в ее реакции на стресс. Впрочем, весьма удобной для того, чтобы сохранить невозмутимый вид.
— Эй! — крикнула Астрид. — Нам надо поговорить с главным здесь! Так что давай-ка без руко… ножеприкладства, пока мы все не выяснили.
Понравились они ей что ли? Впрочем, Астрид нравилось защищать справедливость из спортивного интереса.
Паренек с ногами забрался на трон, как будто сидел в кресле перед телевизором, вдумчиво закивал.
— А то что? Давайте, расскажите-ка мне, что мне будет за ваше проникновение на частную территорию?
Странное дело, он говорил не на шведском и не на датском, но мы понимали его. Кроме того, в самой его манере общения было нечто странное. Будто он одновременно был нашим ровесником и говорил так, как сказали бы мы, и в то же время это все было ему чуждо, он заучил слова и исполнял роль с какой-то нарочитой театральностью.
— Тогда не надо было притаскивать нас в это место! Или оставил бы записку!