Услышав эти слова, Режина обрадовалась: «Молодец, мамочка! Я в тебе не ошиблась! Спасибо, сеньор Барони! Вам не придется жевать клочки контракта!»Но то, что Режина услышала следом, понравилось ей гораздо меньше.
- Словом, на пост президента и предлагаю Марсию, - закончила свою речь Элеонор.
Вот это поворот!
- Так они все сговорились, - сообразила Режина. – Все – Фигейра, Элеонор, Мария-Антония, - если только Иван не постарался, будут голосовать за Марсию и прокатят меня!
Все ее вчерашние подсчеты рухнули в один миг.
- Не позволю! – крикнула она. – Только через мой труп!
Она вскочила, готовая защищать свои права врукопашную. Встала и Марсия.
- Сядь, Режина! – грозно заявила она.
- Бездарь! Пустое место! – заорала Режина. – Если ты думаешь, что я позволю погубить тебе нашу фирму, то ты ошибаешься!
Она обвела глазами собравшихся, прикидывая, сколько у нее здесь врагов и с какого из них начать.
- Сядь! – снова повторила Марсия. – И не смей кричать! Иначе мне придется снова поставить тебе на место. Я это могу, ты знаешь!
Лучше бы она не напоминала сестре о пощечине.
Режина окончательно закусила удила. Она подскочила к Марсии, занесла руку, и вполне возможно, что собрание акционеров «Мармореала» превратилось бы в безобразную драку, если бы не вскочил Иван и не крикнул:
- Шестнадцать процентов акций, принадлежащих Марии-Антонии, отходят Режине Фигейра.
Режина мгновенно опомнилась. Молодец Иван! Как вовремя он поддержал ее!
Она не знала, сколько времени Иван разыгрывал перед женой оскорбленную добродетель, сетуя на то, что она ему не доверяет.
- Понимаешь, если я проголосую за Режину, у меня будет ощущение, что я вместе с ней разыграла гнусную комедию с Марсией, - твердила ему Мария-Антония.
- Но при этом реальным руководителем фирмы может быть только Режина, - убеждал жену Иван. – Пока, разумеется, только пока. Но именно поэтому мы и должны оказать ей поддержку. Пойми, что если будешь голосовать ты, то невольно вступишь в конфликт либо с одной сестрой, либо с другой. Если голосую я, ты ни за что не отвечаешь. Ты даже можешь быть не согласна со мной. Можешь на меня сердиться.
- Но я не хочу на тебя сердится, - простодушно отвечала Мария-Антония.
- И не надо! Не сердись. А поверь лучше, что голосовать пристало мне! Мне обидно твое недоверие! Оно для меня просто оскорбительно!
- Да я тебе верю, - стала успокаивать мужа Мария-Антония. – Я только проголосую сама, а все остальные дела будешь вести ты.
Иван перешел на повышенные тона, он даже пригрозил разводом, ушел в свой кабинет и стал собирать вещи, нетерпеливо поглядывая на дверь, поджидая раскаявшуюся в своем упорстве жену и громко повторяя время от времени: