Нану очень удивило это известие.
- Барони? Он же должен быть в Венеции! Откуда он здесь взялся и когда успел посмотреть твои картины?
- Не знаю, - растерянно произнес Элизеу. – Он сам пришел ко мне, без звонка. И адрес откуда-то узнал…
- Да, видимо, этот Барони – очень своеобразный и неординарный человек, - заключила Нана. – Но как бы там ни было, я рада твоему успеху. Поздравляю!
Элеонор твердо решила не идти на открытие выставки Элизеу и, чтобы не маяться дома от обиды и одиночества, поехала в магазин Марии-Антонии, которая в тот день тоже устраивала презентацию.
Но там, среди обилия товаров, способных удовлетворить лишь примитивные человеческие потребности, Элеонор почувствовала себя еще хуже. Плотный материальный мир, в который она окунулась, приехав на эту презентацию, казалось, сдавил ее со всех сторон и не давал возможности дышать.
Элеонор захотелось немедля бежать отсюда, и не куда-нибудь, а в галерею, к живописным полотнам, возвышающим человека над обыденностью и поднимающим его к высотам духа.
Но в то же время она понимала, что столь поспешным уходом обидит Марию-Антонию, и потому терпеливо ходила среди гостей, выслушивая их тосты и выпивая один бокал шампанского за другим.
Мария-Антония, внимательно наблюдавшая за матерью, отметила про себя ее неестественное поведение и, улучив подходящий момент, посоветовала Элеонор:
- Не мучай себя напрасно. Поезжай домой, оденься понаряднее и отправляйся на вернисаж! Покажи этому зарвавшемуся мальчишке, что ты выше мелочных обид и что для тебя важнее всего – искусство!
Элеонор с благодарностью последовала совету дочери. Но приехав домой, она еще выпила шампанского и окончательно опьянела.
Увидев ее в таком состоянии, Алсести изумился:
- Ты пьяна? И при этом собираешься куда-то идти?!
- Да, я еду на вернисаж!
- Нет, я не пущу тебя, - преградил ей дорогу Алсести. – Это безумие!
Элеонор рассердилась:
- Оставь меня в покое! Я вправе делать все, что хочу. К черту добропорядочную мать семейства, к черту «мраморную королеву»! Я свободная женщина!
Поняв, что не сможет удержать Элеонор, Алсести отправился в галерею вместе с ней.
Однако приехав туда, Элеонор обнаружила, что испытывает еще большее раздражение, чем недавно в магазине у дочери. Картины не вдохновляли ее, а люди попросту бесили. Нана, сновавшая среди гостей с самодовольной улыбкой, экзальтированные дамочки всех возрастов, подобострастно взирающие на Элизеу, сам Элизеу, упивающийся обращенным к нему вниманием… Как все это пошло, как противно!
Элеонор пожалела, что приехала сюда, и уже было потащила Алсести к выходу, но тут ей попался на глаза ее портрет в обнаженном виде.