— Нас занесло снегом.
— Не понос, так золотуха, — повторил Житнев излюбленную шутку Вики.
— И еще одна новость, командир, у нас прибавилось два человека.
— Да, цур тебе! Родила двойню?
— Ты угадал.
— Мальчики, девочки?
— Девочки.
— Ох-ох! Но где все-таки сели, Ашот?!
— Ничего не понимаю, командир. Знаю только одно — в снег.
— И как это я зевнул этот чертов выступ, — сетовал Житнев, подставляя лицо Вике, которая принялась врачевать его. — Ведь видел: справа — каменистая стена, думаю — посажу впритирку к ней, боялся уклониться влево, полагая, что там будет хуже. И вот он, этот проклятый камень. Сильно покалечена машина?
— Безнадежно. Видишь? — Мурутян осветил фонариком правую стенку кабины.
— Эге-ге, и радиоаппаратура полетела…
— И оба правые крыла, — добавил Ашот. — Как самочувствие, командир?
— Голова тяжела, как с похмелья.
— Может, спиртишка достать из энзэ! Глотнешь капелюшку?
— Подожди, очухаться надо да разобраться, что к чему. А спирт, видно, еще пригодится нам.
— Разбираться-то не в чем. Ясно, пока замурованы в снегу…
Пурга прекратилась на следующий день утром, и над восточным побережьем Камчатки нестерпимо заголубело огромное, по-весеннему яркое и чистое небо. Только к северу от Лавового плато продолжал чадить аспидно-черным дымом вулкан. Дым клонился в сторону запада, и там, над горами, в небе вытянулся его чудовищный черный шлейф. Линии хребтов и вулканов, осыпей и каменных заструг — все выступало четко и ясно, как сквозь увеличительное стекло.
Едва взошло солнце, — огромный красный шар будто всплыл из глубин темно-синей бесконечно большой воды океана, а над восточным побережьем полуострова в небе уже гудел вертолет. Он шел то прямым, то ломаным курсом, иногда останавливался, или кружил над каким-нибудь участком, спускался почти до земли, потом взмыл вверх и продолжал гудеть в небе. Улетал один, на его место прилетал другой. И так весь день. А потом то же назавтра, на послезавтра…
Искали исчезнувший санитарный самолет. И не только с воздуха. Были оповещены охотники и геологи, вулканологи и жители прибрежных поселков. Несколько собачьих упряжек мчались к месту предположительной аварии самолета — к югу и западу от Кроноцкого заповедника, к западу от Кроноцкого залива, к северу от Центрального хребта.
…Давно сказано: не было бы счастья, да несчастье помогло. Снег, засыпавший самолет по самый верхний фонарь, оказался на время истинной благодатью для людей, находившихся в пассажирской кабине, — он укрыл их от холода. Получился тот самый снежный дом, в каких издревле ютились в зимнюю стужу эскимосы — тундровые жители Заполярья.