Решение одно: остановиться, чтобы окончательно не сбиться с пути. Колодяжному не впервой приходилось бывать в подобных переплетах, и он недолго ломал голову над тем, что делать. Отвязав собачек, он вытащил из-под сиденья лопату и вырыл широкий окоп в снегу более чем метровой толщины. Вбил в землю металлические колышки и поставил палатку, свой дорожный дом, с которым никогда не расставался. Потом отрыл окоп для нарты и собачек, бросил каждой по одной юколе — сушеной горбуше. Забравшись в палатку, разжег примус, поставил чайник со снегом, открыл фартук в палатке для выхода керосиновых газов.
По тому, как все сильнее провисало полотно палатки, можно было судить о том, что снег окончательно засыпает ее. Несколько раз стряхивал Колодяжныйенег с марлевого окна-фартука, пока сготовил себе чай и выключил примус. Потом включил электрический фонарик и читал до тех пор, пока сон не сморил его. Часы показывали десять вечера.
Его разбудил далекий собачий лай. Никита сразу сообразил, что пурга прекратилась. С трудом откопавшись, он высунулся из палатки и был ослеплен солнечным светом: сияющий его шар только что оторвался от Ганальского хребта. Собачки, ночевавшие под снегом, уже повылезали из своих берлог и теперь мирно сидели, обернувшись к солнцу, и время от времени полаивали. По его расчетам, до Малков оставалось километров двадцать, и он решил не готовить завтрак. Быстро откопал нарту, свернул палатку и стал запрягать собачек, как вдруг услышал собачий лай далеко позади. Там километрах в двух тоже кто-то ночевал под снегом: маячили две человеческие фигуры, занятые тем же, чем и он, убирали палатку.
Колодяжный не стал ожидать их, погнал свою упряжку по снежной целине вдоль вешек, указывающих дорогу.
Не проехал он и получаса, как вдруг прямо за спиной услышал собачий хрип. Оглянулся, а позади рукой подать собачья упряжка. «Черта с два обставишь меня», — подумал Колодяжный и ошалело гикнул на собак. Кучум, наверное, по интонации голоса хозяина понял, что случилось нечто неладное. Он зверски оглянулся на свору, что-то рыкнул ей, и только снежный вихрь заклубился за нартой. Колодяжный сразу оторвался на сотню метров от задней упряжки.
В Малке он не остановился, пронесся чертом по главной улице села и скоро скрылся в тундре. Километрах в пяти от Малки осадил собачек, перевел их на мелкую рысь, то и дело оглядываясь назад, не бежит ли следом соперник. Постепенно забылся, занятый своими мыслями. Вдруг увидел, собачки забеспокоились, оглянулся’ а он вот, на «хвосте». На успел Никита что-либо сообразить, как соперник вихрем промчался рядом, оставив за собой лишь клубы снежной пыли. Только и успел заметить вулканолог, что в нарте сидело двое: впереди крупная фигура, позади — подросток. Оба в малицах — оленьих дошках с капюшонами.