– Не-не, так нельзя, нас потом родственники писателя Носова засудят. Давай по-другому, по-китайски споём.
Он помолчал с минуту, задумчиво почесал бороду, а потом запел:
В траве сидит цикада, в траве сидит цикада.
– А где сидеть ей надо,
Зелёненькой такой?
Представьте себе, оставьте себе,
Так где сидеть ей надо?
Наставьте себе, обставьте себе,
А после на покой!
Жевала лишь ромашку, жевала лишь ромашку,
Не трогала букашку
И слушала гобой.
Представьте себе, оставьте себе,
Не трогала букашку.
Наставьте себе, обставьте себе…
– Какой же я круто-ой! – в рифму, но не в тему подхватил Сунь Укун, который вообще не мог долго молчать.
Но тут пришла лягушка, небесная лягушка,
Огромнейшее брюшко,
И слопала цикад.
Представьте себе, оставьте себе,
Огромнейшее брюшко,
Наставьте себе, обставьте себе…
– Такой вот геноци-ид, – в тему, но не в рифму вновь проявил себя неугомонный Царь Обезьян.
Гаврюша с Егором страдальчески вздохнули, но продолжили:
– А что такое «геноцид»? – тихо спросил Егор, подёргав за рукав домового.
– Потом объясню, – шепнул Гаврюша, явно не желая отвлекаться от важной миссии по задабриванию китайской лягушки.
– Ква, – похлопав в ладоши передними лапками, улыбнулась она.
– Благодарим тебя, Небесная Курица. – Сунь Укун слегка склонил голову, уважительно сложив руки на груди, а потом повернулся к Гаврюше: – Ваша легкомысленная песенка помогла, она согласилась.
– И как он это понял? – удивился мальчик. – По особому кваканью?
– Потому что я – Сунь Укун! – Царь Обезьян задрал подбородок и упрыгал к костру.
– Ну, пошли и мы за ним, Егорка Красивый, – сказал Гаврюша. – Посиделки у костра – штука хорошая, иногда столько важного узнаешь да полезного…
Он опять взял мальчика за руку и повёл к костру. Сунь Укун задумчиво смотрел в темноту ночи, жаря банан, нанизанный на палочку по типу шашлыка. Ша Сэнь вылавливал из травы насекомых и аппетитно хрустел их твёрдыми панцирями.
– Тьфу ты, морда рыбья… – проворчал Гаврюша.
– Мож-жет, и рыбья, з-зато я з-знаю, как вам домой воз-звращ-щаться отсюда коротким путём… – равнодушно ответил демон. – Пош-шли, покаж-жу.
– Не ходи, Гаврюша! Он же тебя съест! – вскочил с места Егор.
– Пусть только попробует, я ему такое-е устрою! – Домовой уверенно хмыкнул и пошёл за бледным юношей.
– Всё равно я боюсь за тебя…
– Не переживай за учителя, Егор Ка, – спокойно сказал Сунь Укун, переворачивая над огнём палочку с бананом. – Ша Сэнь ничего ему не сделает. Будешь банан, мальчик?
– Спасибо, – поблагодарил Егорка, чувствуя, что перекусить всё-таки пора. – Скажи, Прекрасный Сунь Укун, а почему ты носишь на голове эту золотую корону?