— И тело становится легче на девять граммов… — пораженно прошептала Маша.
— Что? Ах да, Бураковский! Ну что ж, возможно, возможно… Только это не его идея, он не взвешивал души.
— Что не взвешивал, это я догадываюсь. Не было у него такой возможности, — засмеялась Маша.
— Их взвешивал Цацаниди. У него-то была такая возможность. А Бураковский просто притянул его данные к своей теории.
— Но Бураковский сказал, что такие разработки невозможны! — Маша вспомнила оглушительный хохот Олега Ивановича в электричке.
— Еще бы он тебе по-другому сказал! Это он сделал Цацаниди микроустройства.
— И получил самосвал денег? — с сомнением сказала Маша.
— Нет, не получил. Цацаниди его обманул. Так что я остался в большом плюсе, — улыбнулся Клинский.
— А прибор? — вернулась Маша к интересующей ее теме. — Что он делает?
— Он удерживает канал передачи и позволяет вернуть отправленную информацию назад. И не только вернуть, но и вытащить из инфосферы данные, чуждые организму. Если канал удастся удержать достаточно долго, то можно сканировать информацию, содержащуюся в информационной базе, и найти необходимую. Собственно, сам канал существует довольно долго, главное — не дать клеткам мозга, отработавшим программу его открытия, отработать и блок самоуничтожения. Вот эту корректировку и делал прибор. Думаю, при его тестировании Цацаниди убил десятки больных…
— Вы, в самом деле, во все это верите? — Маша собрала воедино все скудные остатки своих сомнений.
— Убежден, — ответил Клинский, и Машины колебания рассыпались, как карточный домик.
— Сколько времени в естественном состоянии открыт канал?
— Девять дней.
Ильдар Каримов запарковал «вольво» на стоянке своей фирмы и быстрым шагом вошел в предупредительно разъехавшиеся двери бывшего института «Промпроект». Второй и третий этажи этого здания в центре Ярославля теперь занимали его, Каримова, офисы. Ильдар уже привык к тому, что все у него было свое: фирма, довольно крупный завод и, как это в старину называлось, лесопилка, а ныне — деревообрабатывающая итальянская линия; был свой дом в пригороде и домик на море… Все, что было не его, он мог теперь купить, особо не напрягаясь. Даже по московским меркам он был богатым человеком, а уж по провинциальным… Хотя, по нему особо и не скажешь.
Много лет компаньоны и инвесторы пытались заставить его перетащить бизнес в столицу, город перспектив и возможностей. Каримов упорно оставался в надежном, стабильном и спокойном Ярославле, городе, где твое прошлое значит гораздо больше, чем твое будущее.
Ильдар шагнул в лифт, следом вошли еще двое, совсем еще пацаны. Один отступил в глубь просторной кабины, второй остался рядом с Ильдаром. Двери закрылись. На их внутренней стороне было слегка затемненное зеркало. Бизнесмен бросил взгляд в зеркало — и увидел два, два своих отражения! В правой створке, прямо напротив него стоял сорокалетний, чуть седоватый мужчина с раскосыми татарскими глазами и жестким изгибом губ, в безупречном темном костюме с темной же рубашкой. В левой — он же, но моложе десятка на два лет, в черных джинсах и черном свитере под распахнутой курткой. И тот же изумленный взгляд раскосых глаз и изгиб жесткого рта. Створки разошлись на третьем этаже, и наваждение исчезло. Бизнесмен и парень повернули головы… Ильдар и Тимур Каримовы не видели друг друга почти десять лет.