Мальчик хотел сказать, что ему легко с живностью общий язык находить потому, как чувства их улавливает. Мурайка научила. Но вспомнив строгий наказ отца с дедом да страхи Митька, сразу же прикусил себе язык. Хороший человек или плохой, а мутантов тут все на дух не переносят, потому что боятся гнева Богов, и если ты не такой, как все, то, значит, проклят. Калин вздохнул, потупил взгляд, уткнувшись им в пошарпанную, грубо выскобленную столешницу.
– Ну, чего молчишь? Сказывай, как пройти умудрился и какого лешего тебе в этих Богами забытых местах понадобилось?
– Взора меня привела в болота. Ведунья наша, – начал мальчик свой длинный рассказ.
Он поведал и про воинов имперских, которые сестер его и друга увели насильно, тем самым законы нарушив, и про смерть деда, и о желании мстить, и про видения, бабке приходящие, что она воина в болотах узрела и сказывала, что Боги желают встречи этой. Вот он и пришел.
– А бабка, в таком случае, куда подевалась? Утопла, что ли?
– Нет, она обратно в деревню ушла. Сказала, что привиделась ей беда какая-то жуткая, и что предупредить срочно о том надобно всех, в особенности врачевательницу нашу.
– Хм… Боги, значит… Ну, встретились мы. И что дальше?
– Не знаю, – пожал Калин тощими, еще больше похудевшими за дни болезни плечами.
Рубаха на нем теперь висела, словно на колу, косточки остро выпирали, вычерчиваясь на ткани, щеки впали, и под глазами залегли темные овалы, а подбородок стал острым, хоть дыры в холсте коли не хуже, чем носом деревянным.
– Ну, оклемаешься немного, да так уж и быть, провожу тебя до леса, а там, уж извини, малой, сам до дому потопаешь. Я в тех краях не ходок. Не люблю людей, – последнюю фразу хозяин жилища буркнул еле слышно, уже больше себе, чем мальчишке, сгребая пустую посуду со стола. – Ты, это, отдыхай, давай. Ногу береги, а я дела свои пойду доделаю. Угу.
И вышел, а Калин так и остался сидеть за сиротливо пустующим столом со следами недавней трапезы. На душе сразу стало тоскливо и очень обидно.
– Неужели все зря было?
* * *
Прошла зима, да и большая часть весны пролетела незаметно, и солнце припекало уже почти по-летнему. Птицы щебетали на разные голоса, пением своим встречая новый день. Калин, зачерпнув из ручья два ведра воды, нес их на вытянутых руках, хотя, до дому было не менее пятидесяти метров. Так он забавлялся каждое утро уже вторую неделю к ряду. Если бы ему кто-то еще полгода назад сказал, что он с такой вот легкостью сможет проделать подобный трюк, то Калин бы точно рассмеялся этому человеку в лицо. Но теперь руки его стали похожи на руки Борга – такие же жилистые, подобные скрученному канату. Натаскав воды, мальчик принялся колоть дрова – тоже своего рода развлечение. С недавних пор он не рассматривал это как работу – легкая разминка перед тренировками.