«Юру плохо с сердцем! Срочно! Помоги!».
Перевернув попутно еще какую-то посуду, сломя голову вылетел во двор и заорал во всю глотку:
– Мурка! К Веде! Бегом!! – сунул доску в пасть навке и ломанулся открывать ей калитку.
Больше мальчик не знал, что делать, и бессильно взирал на распластанного отца, постоянно поглядывая в сторону улицы – время тянулось смолой…
Инала как встала столбам с распахнутыми в ужасе глазами, так в растерянности и стояла, сжимая свое лицо ладонями и бормоча одно и то же:
– Силы небесные, мамочки, Юрочка, что с тобой? Что с тобой…
Калин стянул с себя рубаху и принялся ею размахивать над лицом отца, нагоняя свежего воздуха, периодически смачивая его губы водой. Просто так, без действий он не мог сидеть и ждать.
Веда явилась босая, в ночной сорочке с накинутым поверх пуховым платком, но с корзиной со снадобьями, а следом прибежала и растрепанная, запыхавшаяся Марьянка, приемная дочка врачевательницы.
Своих детей Боги им с мужем не дали, а когда случился мор в округе, они взяли себе на воспитание сиротку. Прошло с тех пор много лет, девочке недавно исполнилось четырнадцать, и в этом году она прошла обряд взросления. Даже жених нашелся ей, и Веда сильно переживала, что с семьи он с неудачной, что лучше бы и не находился такой вовсе, но Марьяна уже взрослая, и родители не в праве запретить дочери идти замуж за этого голодранца. Хотя засватал он девочку как Императрицу – шелком. Вся деревня в тот вечер диву далась, а подружки дочкины слюной от зависти изошли, иные и ядом подавились. Дочь же, хоть и внешностью от местных сильно отличалась, но характером была послушна, работящая, а главное, что больше всего Веде нравилось, тяга у ребенка была к врачеванию, и получалось у нее это дело очень хорошо. Вот и в этот раз она не осталась досыпать в теплой постели, а побежала на помощь к человеку вместе с матерью.
Юра отпоили микстурами и кое-как затащили в хату. На кровать мужчину поднять не смогли: больно тяжел он оказался для двоих подростков и женщин, одна из которых сама еле на ногах стояла, и тяжести поднимать в ее-то положении вообще категорически запрещалось. Потому волокли мужчину трое, а Инала только настелила на полу одеял – туда его и уложили.
Юр ненадолго пришел в сознание, окинул всех блуждающим мутным взглядом и уснул.
– Это действие лекарства, – поспешила втолковать обеспокоившейся родне лекарка. – Он спать теперь где-то до обеда будет, а потом я ему других снадобий дам. Ничего, скоро поправится, не переживайте. Вовремя вы меня позвали, а главное, как верно болезнь-то подметили. Не знай я, чего случилось, могла бы не то взять, а бегать туда-сюда – это время, а время в этом случае ох как дорого. Мурайка-то ваша меня саму чуть к праотцам не отправила, напугав до полусмерти. Калитку вынесла напрочь, окно сломала да как взревет своим голосищем на всю хату. Ох, и переполоху натворила. А мужу теперь на сегодня задачка будет – починить разруху, – усмехнулась женщина. – Ну, ничего, пущай, а то калитка давно уже скрипела, а ему все некогда да некогда, заодно и окно сменит на новое.