‑ А ты, Михайла, мог бы убедить его принять разумное решение и не противиться воле Божьей?
Под "божьей волей" подразумевалось регенство Натальи Кирилловны, руководимой самим патриархом. Тем более, что следующим наследником после неженатого Ивана шёл Пётр, а в дальних далях всякое может случиться. Хорошо бы соломки подстелить и в то же время смуту в народе не вызвать.
‑ Я постараюсь, владыко, по мере сил своих, но его пожелания всё равно следует учесть. Как и волю самого государя, коли тот её обьявит.
Лёд был уж очень тонкий и приходилось следить за каждым словом, чтобы не спровоцировать православного лидера, а, через него, и гнев государыни‑матушки. Два её брата уже вернулись из опалы, бродили по Кремлю и, говорят, усиленно приглядывались к царскому венцу и царской казне. Что возьмёшь с любопыткиных, чай, комплекс зданий ‑ исторический и полон всяких диковин! Да и сама Наталья Кирилловна косо поглядывала на путающихся под ногами Милославских и Языкова с Лихачёвыми. Остальную шелупонь она даже не замечала, не до того было.
Аудиенция закончилась взаимопониманием ‑ эзопов язык сделал своё дело: каждый посчитал, что другой с ним полностью согласен.
Софья с Голицыным приблизили к себе некоего Фёдора Шакловитого, толкового разрядного дьяка, пристроившегося в комиссии по родословности. Сей хитрец уже продумывал, как нажить побольше денег, внося небольшие изменения в родословные книги в пользу тех или иных людей. Василь Васильич, имевший свои глаза и уши почти повсюду, быстренько перепрофилировал мздофила, пригрозив жуткими жутями. А царевна озаботила делавара сбором информации о нуждах стрельцов и контактами с ними. Шанс воспользоваться проблемами в армии для усиления собственного положения даётся редко и грех им не воспользоваться. Что делать, если сразу несколько точек бифуркации сошлись в эдакий "парад планет"!
Ещё один стрелецкий благодетель‑пониматель, Иван Хованский, рвался к руководству Стрелецким Приказом. Великие сложности рокового года могли привести к любому исходу, включая смену династии. Понятно, что победителем в таком случае, скорее всего стал бы военный руководитель страны. Кто будет противостоять двадцати тысячам московских стрельцов, если боярское ополчение разрознено из‑за политических амбиций? Попробуй запрети людям выбрать стрелецкого царя из родовитых, да и патриарх живой человек, а не героический герой, который "одним махом ‑ семерых побивахом". Помажет где надо и кого надо под страхом смерти ‑ никуда не денется.
Даже сам патриарх, в случае Смуты, имел шансы на самопровозглашение, как другой лидер Русской Православной добился этого на заре века.