– С каких это пор ты пить начал? Раньше этой привычки за тобой не замечалось.
– Нервы. – Дмитрий сел, принялся натягивать сапоги. – Бессонница замучила, а как усну, разная мерзость снится…
– Не скажу, что двойным агентом быть легко, но, Дима, самогон – тоже не выход. Тебя спишут в расход. Не я, так эти… Сопротивленцы. Пьяница не нужен никому. Так что уж будь так добр – завязывай с этим делом. Тем более что есть очень серьезное задание. Не спускай глаз с коменданта, пока я буду лечиться. Если что-то произойдет – звони мне.
– Ага. А комендант мне опять… По физии…
– Нечего шифровки по станции разбрасывать. Заслужил. И помни: не Гришку Носова тебе бояться надо, не Голована и даже не Чеслава. Меня опасайся. Если что – тебя найдут в одном из заброшенных туннелей и вряд ли смогут опознать.
– Понимаю…
– Тогда – выше нос, разведка!
От Боханова Берзин направился прямиком к ЧК. Комендант, склонившись над письменным столом, что-то быстро писал. Он даже не поднял головы, поскольку знал, что вламываться без стука к нему позволялось одному единственному человеку.
– Что нового, Яша?
– Все по-старому. Сейчас вот кашель замучил. С кровью, сука…
– А-а-а. В «кремлевку» собираешься…
– Да уж хотелось бы…
– Твое здоровье – забота партии! – Чеслав поднял голову и рассмеялся. – Лечись, товарищ Берзин. Пока обойдусь без тебя. Можешь воспользоваться моей автомотрисой.
– Ага. Как раз за этим и зашел. А ты тут, Чеслав, без меня поосторожнее. Как-никак твое здоровье – моя забота. И это уже без шуток…
– Ну опростоволосился я. Каюсь. И на старуху бывает проруха. Но ведь все обошлось.
– В этот раз. Гиви и Мартин должны сопровождать тебя повсюду.
– Должны, значит, будут.
Берзин хотел сказать что-то еще, но раскашлялся, махнул рукой и вышел за дверь.
Дрезиной пришлось управлять самому – нового водителя взамен убитого Четверкой пока не нашли. Это вообще было непростым делом. Кандидата на должность личного водителя ЧК подбирали очень тщательно, разве что не просвечивали рентгеном. Он должен был быть здоровым физически и нравственно. Преданным делу партии и непоколебимым морально.
Размышляя над этим, Яков усмехнулся. Тот, кого прикончил Четверка, заразился от Чеслава садизмом причудливой формы. Талантливый слесарь, он в свободное от ремонта и технического обслуживания мотрисы время с упоением изготавливал для патрона разнообразные приспособления для самых изощренных пыток на основе… деталей дрезины. Шпонки, болты, шурупы, муфты, шестерни и ремни благодаря извращенной фантазии превращались в руках мастера в инструменты для дробления костей, сдирания кожи, выворачивания суставов и прочих фокусов, до которых был так охоч ЧК. Так что в качестве эпитафии на надгробии водилы можно было смело высекать надпись «Собаке – собачья смерть!».