Молодежь подтягивалась к «качалке», чтобы порезвиться с железом, готовя мускулы для новых нападений-экспроприаций на станции Красной Линии или Ганзы.
Сам же Нестор, некогда провозгласивший популярный лозунг «Бей Ганзу, пока не покраснеет, бей красных, пока не поганзеют!», мирно отсыпался после вчерашней попойки, где до хрипоты спорил с противниками пути анархического развития а-ля Махно.
Пока победа осталась за Нестором и его соратниками, но по всему чувствовалось – это ненадолго. «Гуляй-Поле» окончательно стало костью в горле метрокоммунистов и очень раздражало Содружество Станций Кольцевой Линии.
Популярность Нестора-Миши падала и грозила обрушиться ниже плинтуса.
Назревала революция, и чтобы предотвратить ее, необходимо было что-то менять в системе анархической вольницы метро.
Срочно требовалась некая акция, которая бы сплотила анархистов. Идеологически обоснованная и направленная против главных врагов. Каких? Нестор долго выбирал между Ганзой и Красной Линией.
По всему выходило, что коричневых цеплять не стоило и следовало сосредоточиться на коммунистах Москвина.
Прегрешений, за которые их стоило бы наказать, было выше крыши, но на этот раз требовалось очень конкретное обвинение, а не просто старые песни об идейных расхождениях.
Глава анархистов и не предполагал, что этим утром ему на блюдечке с голубой каемочкой преподнесут и нужную идею, и очень веский повод для диверсии, направленной против красных.
Не мог знать Нестор и того, что удар, направленный им в самое сердце епархии Москвина, изменит судьбу «Войковской», да и всего метро навсегда.
Судьба приближалась в эти минуты к станции «Гуляй-Поле» в виде приземистого толстячка в накидке цвета хаки. Лица человека разобрать было невозможно из-за полумрака туннеля и опущенного на самые глаза капюшона.
Когда толстячок разглядел впереди блокпост, он остановился и вздохнул. С минуту стоял на месте, набираясь храбрости, а затем вышел на середину туннеля и двинулся вперед решительным шагом.
В двадцати метрах от блокпоста мужчина откинул капюшон и распахнул накидку.
Стали видны галифе темно-синего цвета, китель с ромбиками в петлицах и фуражка с краповым околышем. Толстяк был очень смелым или очень глупым: за появление на «Войковской» в форме офицера НКВД он мог не отделаться только выбитыми зубами.
Начальник блокпоста, пожилой анархист, сидел на мешке с песком, опершись рукой на станину пулемета, и клевал носом в ожидании окончания дежурства. Когда под сапогами толстяка захрустел гравий, анархист поднял голову, выпучил от изумления глаза и вскинул автомат.