Ответом на этот вопрос стал громкий шлепок. Что-то упало на плиты прямо у ног ЧК. Когда лампы в очередной раз вспыхнули, комендант смог рассмотреть это «что-то». Туловище любимой ласки без ног и головы. Слипшаяся от крови уже не белая, а бурая шерсть.
Чеслав рухнул на колени, поднял изуродованный трупик.
– Кто?! Кто это сделал?!
– Я…
Через проход между клетками на ЧК шел Четверка. При вспышках ламп кожа выглядела вполне обычной, а вот между ними… Она была такой же зеленой, как глаза.
В одной руке Четверка сжимал оторванную голову ласки, в другой – шприц.
Чеслав вскинул руку с пистолетом.
– Сдохни! Сдохни!
Пули не причиняли вреда монстру. Даже не оставляли следов на его теле. ЧК вспомнил о том, как Четверка назвал страшную рану на своей шее царапиной. Вакцина профессора сделала его неуязвимым!
ЧК стрелял до тех пор, пока кто-то не выбил пистолет из его руки. Сильный удар в спину заставил коменданта распластаться на полу. Раздался лязг. Заключенные распахивали двери клеток, выходили и направлялись к своему мучителю.
Чеслав перевернулся на спину. Узники Берилага образовали круг, в центре которого были ЧК и Четверка. Лампы продолжали вспыхивать и гаснуть. Взгляды заключенных были прикованы к коменданту. Лица были бесстрастными. Они ожидали.
Четверка наклонился, схватил ЧК за волосы и рывком приподнял ему голову.
– Любишь делать уколы?! Сейчас ты поймешь, что чувствовал я, но опыт будет куда как радикальнее! Свой укол ты получишь прямо в черепушку!
– В черепушку! В черепушку! – нараспев скандировали узники. – В черепушку! В черепушку!
Все это выглядело слишком театрально, чтобы происходить наяву. Не могло такого быть. Сон. Кошмар. Поняв это, комендант улыбнулся Четверке.
– Ну и… Что застыл?
Игла шприца пробила кость черепа и вонзилась Чеславу в мозг. Он завопил от боли. Наяву застонал. Приступ начался в обычное время. Однако когда комендант сел на кровати и принялся массировать виски, чувство тревоги его не покидало.
Ласка, живая и здоровая, спала под письменным столом, свернувшись клубочком.
ЧК оделся, взял Шестеру на руки. Собирался выйти в станционный зал, но тут в дверь постучали. Чеслав усмехнулся. Что-то произошло, а он, как всегда, почувствовал это заранее.
– Входите!
На пороге стоял дежурный по лагерю, а за его спиной маячил один из охранников. Лицо его было бледным, как мел, губы тряслись, а правая рука висела плетью.
– Разрешите доложить, товарищ…
– Уже докладываешь. Чего у вас там?
– Четверка. Он разорвал веревку. – Дежурный оглянулся. – И… Сломал этому руку.
– Руку? Руку?
Чеслав вдруг расхохотался. От души. Так, что на глазах его выступили слезы.