Но когда Алексей попытался расстегнуть блузку, она тихонечко, однако решительно сказала ему на ухо:
– Не надо.
Он и не стал. Это был тот самый женский тон, когда такие слова надо воспринимать буквально. Но продолжению прежних вольностей Оля не противилась.
С превеликим сожалением Алексей оставил интересные мысли касаемо молнии, пуговицы, а то и пряжки ремешка ее джинсов. Она двумя словами четко определила границы дозволенного. Ему нельзя было спугнуть ее тем, что девушка могла посчитать хотя бы намеком на чрезмерное нахальство. Снова долгие поцелуи, от которых перехватывало дыхание, ладонь под водолазкой, Олин тихий стон, совершеннейшее исчезновение хода времени, а то и его самого вообще.
Настал момент, когда она оторвалась от его губ, прижалась щекой к плечу и прошептала:
– Передохнем чуточку, ладно? У меня губы заболели.
Алексей ощутил сущий взрыв неясности, обхватил ее талию обеими руками, опустил лицо в пушистые волосы.
– Оля…
– Что?
– Это ведь шаг вперед в наших отношениях?
Дразнящий шепот ответил:
– А у нас разве отношения? Говорят ведь нынче, что постель – еще не повод для знакомства. А у нас и ее не было.
– Язва, – сказал он ласково. – Но очаровательная.
– Я не язва, – прошептала она. – Мне хорошо, я не знаю, что говорить, как держаться, вот и несу чушь. Не вздумай обижаться, мне просто хорошо. Что ты вдруг дернулся?
Он тихонько проговорил именно то, что подумал:
– Страшно стало. На миг. Подумал, что мог и подольше посидеть в «Холостяках». Ты бы уехала…
– Не надо про такое, а то мне тоже будет страшно, Лешенька.
Время еще дважды то ли исчезало неизвестно куда, то ли замирало. Ее язык оказывался у него во рту, и зубы сталкивались с зубами.
В конце концов Оля отстранилась и тихо сказала:
– Я домой пойду, ладно? Не надо, чтобы в первый же раз было слишком много хорошего. Ты ведь меня отпустишь?
– Иди, – сказал он хрипло. – А то я не знаю, что с тобой сделаю, прямо здесь и сейчас.
Их глаза совсем привыкли к темноте.
Алексей аккуратно оправил на ней задравшуюся водолазку и произнес так же хрипло:
– Причешись. Я тебя совсем растрепал.
– Это я перед дверью сделаю. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Оля крепко поцеловала его в щеку, прижалась на секунду и застучала каблучками вверх по лестнице. На миг она мелькнула в полосе света, падавшего со второго этажа. Вся раскрасневшаяся, растрепанная, прекрасная, девушка глянула на него сверху вниз, прощально махнула рукой и пропала из вида.
Он чуть повозился с замком, не сразу отыскал в темноте кнопку, пришлось подсветить телефоном. Наконец Алексей ее нашел, вышел в ночную прохладу, отпер дверцу машины, отодвинул сиденье назад до предела и блаженно вытянулся на нем. Нацелованные губы горели, душа пела и плясала.