— Все кончено, Бруну. Вы все были совершенно правы. Я — слепец... — Он успокоился и рассказал другу о случившемся.
— Я не буду ее защищать, — задумчиво произнес Бруну, наливая гостю кофе, — скажу тебе лишь одно: она тебя очень любит.
— Любовь, построенная на обмане, мне не нужна. Я не могу любить человека, к которому нет доверия. Мне туда нельзя возвращаться. Я ведь сейчас готов на все, и мне страшно, что не удержу себя в руках.
— Оставайся здесь, — Бруну указал на диван, — переночуешь. Утро вечера мудренее.
— Спасибо, но я лучше куда-нибудь пойду.
Утром Сандра прибежала к нему в контору, но он продолжал корпеть над бумагами, не поднимая головы, не отвечая ей. Вошла Лусия и, увидев Сандру, извинилась и заспешила обратно. Александр остановил ее и, впервые подняв голову, сказал:
— Сандра уже уходит, а нам нужно с тобой поговорить…
Целый день ему было не до работы, папки с делами лежали в стороне, а он все говорил и говорил. Сначала Лусия, потом зашедшая к нему Шерли (она уже все знала о случившемся) пытались хоть как-то смягчить его боль. Но он смотрел на этих милых женщин и думал о Сандре. Шерли сказала, что она пришла к Клементину и умоляла, чтобы отец просил за нее перед ним, Александром. Господи, она же так ненавидит Клементину, а тут сразу вспомнила, что он не отец! Александр не сомневался, что никогда Клементину не придет к нему вымаливать прощение для Сандры.
К вечеру он собрался и поехал вместе с Лусией в офис строительной компании. Он открыл дверь кабинета Энрики и замер на пороге: брат целовался с Селести. Девушка смутилось, заторопилась уйти. Но Энрики удержал ее: — от брата у него не было тайн.
— А вот для всех остальных каша любовь — тайна, — он хлопнул брата по плечу, стараясь вселить уверенность в том, что и у него, Александра, все образуется.
Счастливые лица брата и Селести так и стояли у Александра перед глазами, пока он дожидался окончания совещания. На этом фоне вся история с Сандрой выглядела еще более унизительной. Обида жгла ему сердце, и ум, обычно выругавший его, спасовал перед ней.
Он дождался окончания совещания и зашел к Энрики, ему очень хотелось поговорить с братом по душам.
— Все сломано, Энрики. Только теперь я понял, что не знаю о ней ничего, лишь то, что она сама говорила мне. Но веры ей больше нет.
— Не сгущай краски! Просто сейчас ты на все смотришь как сквозь увеличительное стекло. Да, она обманула тебя. По глупости, но не со зла. Она, конечно, чокнутая, твоя Сандра, но она любит тебя, а ты любишь ее. Все еще любишь. Не сбрасывай это со счетов. Вам надо спокойно объясниться.