— Я не могу приколоть ни один из этих цветов, они ужасны рядом с цветами Изабеллы… Ах! — воскликнула она, бросив взгляд на коробку, стоявшую на столе. — Вот то, чего мне хотелось бы! Изабелла! Где ты достала такую чудную гвоздику?
— Китти, — сердито закричала Изабелла, — не трогай мои цветы, ты их испортишь!
Она вырвала цветы у нее из рук, положила в коробку, открыла ящик комода, спрятала цветы и положила ключ в карман; Гертруда смотрела на нее с удивлением, смешанным с негодованием.
— Китти, — сказала она, — если хотите, я сплету вам венок из живых цветов.
— Правда, Гертруда! О, это будет прелестно! Это мне больше всего нравится! А теперь, Изабелла, можешь сколько угодно прятать свои украшения! Как жаль, что тебе нельзя надеть все сразу!
Верная своему обещанию, Гертруда собрала все лучшее в саду и сплела изящный веночек для Китти. И когда Китти, с помощью Гертруды старательно одетая и причесанная, вышла, чтобы сесть в карету с миссис Брюс, Белла кинула на нее завистливый взгляд.
Дождавшись, пока все собрались и разместились в экипажах, Гертруда пошла наверх. Эмилии нездоровилось. С некоторых пор она чаще стала страдать головными болями. Тогда она не выносила шума и оставалась в своей комнате. В этот вечер головная боль мучила ее сильнее обычного, и Гертруда убедила ее лечь в постель и постараться заснуть, а сама села возле нее. Действительно, Эмилия скоро заснула. Тогда Гертруда потихоньку встала и сошла вниз, захватив из своей комнаты книгу.
В гостиной было пусто и прохладно. Но ей не хотелось читать. Вечер был чудный, и она села у двери на террасу.
Окружающая тишина располагала к раздумьям. Вдруг в комнате послышались шаги. Девушка вздрогнула от неожиданности: перед ней стоял мистер Брюс.
— Вы не поехали на вечер? — удивилась она.
— Какой интерес может иметь для меня вечер, на котором нет вас, мисс Гертруда?
Гертруда молчала.
— Вы не верите? — продолжал он. — Как же мне убедить вас, что я говорю совершенно серьезно? Прошу вас выслушать меня…
— С условием, что вы будете говорить искренне, без пустых слов, которые мне крайне неприятны.
— Но я решился, я серьезно решился, Гертруда, и давно ищу случая поговорить с вами. Я буду говорить прямо и надеюсь, что и вы, наконец, дадите мне благоприятный ответ. Пусть говорят что угодно, пусть удивляются, что я собираюсь взять в жены девушку без средств и без семьи. Я пренебрегаю всем и хочу назвать вас своей, что бы ни говорили в свете. На что же богатство, если нельзя поступать, как нравится? Вы ничем не хуже других, и если ничего не имеете против моего предложения, то будем считать дело решенным.