— Тот, — уточнила Эллен, — который снова пришел под конец концерта?
— Да, — подтвердила Нетта, — он дождался, пока Альбони кончит петь, а потом подошел к мисс Клинтон и что-то сказал ей. Она сейчас же встала, и они вышли.
— Уж будто не могли дождаться конца! — сказала Эллен.
— Ну, наверное, мисс Клинтон предпочитает прогулку с мистером Салливаном самой лучшей музыке в свете, — заметил мистер Петранкорт.
— Почему? — спросила Нетта.
— Да ведь они, говорят, жених и невеста.
— Говорят, это решено, — добавила миссис Петранкорт. — Сегодня вечером я тоже об этом слышала.
Гертруда, наверное, упала бы, если бы мистер Филипс не держал ее крепко под руку; он один почувствовал, как она задрожала, остальные ничего не подозревали. Никто кроме него не заметил ее смертельной бледности. Еще несколько минут, и она не смогла бы больше сдерживаться, но мистер Филипс пришел ей на помощь: он разговаривал за нее и делал вид, что они спокойно продолжают свою прогулку.
— Мистер Салливан! — воскликнул он. — Так я его знаю! Мисс Гертруда, надо рассказать вам, как мы с ним познакомились.
И мистер Филипс рассказал ей, как несколько лет назад он путешествовал по Аравии, и мистер Салливан помог ему отбить нападение бедуинов. Закончив свой рассказ, он увидел, что все общество уже разошлось. Тогда он остановился и подвел Гертруду к стоящему поблизости креслу.
— Сядьте, — сказал он, — я принесу вам стакан воды.
Он закутал ее в накидку и быстро удалился.
Как благодарна была ему Гертруда за деликатность и тактичность, с которой он дал ей время прийти в себя и успокоиться! Он знал, что одной ей легче будет собраться с силами.
Когда он вернулся, она уже овладела собой. Тогда он посоветовал ей вернуться в комнату и проводил ее до дверей. Здесь он на минуту остановился и, пристально глядя на нее, сказал:
— Мисс Гертруда, вы учили меня верить людям, а я посоветую вам: не будьте слишком доверчивы. Не верьте ничему, если у вас нет доказательств, и, главное, помните, что на курортные сплетни не стоит обращать внимания. Спокойной ночи!
Эти слова глубоко запали в сердце Гертруды. Они показались ей пророческими.
Кому же можно доверять, если не Вилли, которого она знает с детства? Разве в каждом письме за все долгое время разлуки он не говорил ей о своей привязанности к ней? Все его мысли о будущем были всегда нераздельно связаны с ней. После смерти миссис Салливан Вилли писал, что теперь, когда не стало его близких, все его будущее принадлежит ей. И после этого думать, что он ей изменил? Не может этого быть! Она решила ждать — в твердой уверенности, что скоро все объяснится.