— Нет, — улыбнувшись, возразила Гертруда, — я люблю сюрпризы. Разве ты забыл?
Манеры Вилли совершенно не изменились, он говорил так же ласково и сердечно, как прежде.
Как раз в эту минуту птички в клетке, подвешенной к окну, возле которого сидел Вилли, принялись чирикать. Он взглянул вверх.
— Это твои птички, — сказала Гертруда.
— Все живы и здоровы?
— Все.
— Ты, значит, хорошо их берегла. Они нежные и редко выживают.
— Я их очень люблю…
— Как здоровье мисс Грэм? — спросил Вилли.
Гертруда ответила, что Эмилия еще не оправилась от потрясения, вызванного недавней катастрофой.
Зашла речь о крушении; Гертруда умолчала о том, что была в числе пассажиров погибшего судна. Вилли строго осудил беспорядки в пароходстве и преступную небрежность капитанов, которая привела к таким трагическим последствиям. У него тоже были знакомые на этом пароходе, но он не знал, что и мисс Грэм была там. Разговор становился все более непринужденным.
Речь шла о жизни в Калькутте, о парижских новостях, о педагогической деятельности Гертруды, но о том, что лежало на сердце у обоих, не было сказано ни слова.
Присутствие мистера Грэма мешало им говорить вполне откровенно.
Вошел лакей и доложил, что чай подан. Мистер Грэм встал с места; поднялся и Вилли. Мистер Грэм холодно пригласил его остаться; Гертруда тоже попросила не уходить, но Вилли решительно отказался, и она поняла, что его задел холодный прием мистера Грэма.
Старик вообще не любил молодежь; кроме того, он не забыл, что Гертруда покинула их из-за семьи Вилли, и это воспоминание не могло не сказаться на его отношении к гостю.
Гертруда проводила своего друга до дверей. Дождь прошел, но гудел сильный ветер, и становилось холодно. Вилли, взяв руки девушки, взглянул на нее, как будто хотел что-то сказать, но, увидев, что она избегает его взгляда, грустно пробормотал:
— До свидания, — и, пообещав приехать завтра, быстро вышел.
А Гертруда смотрела ему вслед, пока стук колес экипажа не дал ей знать, что он уехал. Тогда она убежала в свою комнату.
Ей хотелось побыть одной…
Как ни храбро она выдержала первое свидание, которого так ждала и так боялась, Гертруда чувствовала, что самое трудное еще впереди, и мужество готово было ее покинуть. Если бы Вилли сильно изменился, она могла бы разлюбить его. Но он вернулся таким, каким был: та же прямота, то же благородство, та же приветливость. Это тот Вилли, которого она знала и любила. Он ничего не забыл, вплоть до мельчайших подробностей их далекого детства.
Кто-то тихо постучал в дверь.
Думая, что ее пришли звать к чаю, она, не вставая с постели, сказала: