Наконец мистер Грэм, не отрывавший глаз от лица пасынка, воскликнул:
— Господи! Филипп Амори!
— Да, отец, — воскликнула Эмилия, взяв старика за руку, — это Филипп! Тот, кого мы считали умершим, вернулся к нам живым и здоровым!
Мистер Грэм встал и, опираясь на плечо дочери, подошел к Филиппу, стоявшему неподвижно, со скрещенными на груди руками: он не принял протянутой ему стариком руки.
Мистер Грэм обернулся к Эмилии и с горечью воскликнул:
— Я не могу порицать его! Я так виноват перед ним!..
— О да! — воскликнул Филипп. — Вы были более чем неправы! Вы погубили мою юность, разбили жизнь и запятнали мое честное имя!
Голова мистера Грэма склонялась все ниже и ниже под тяжестью его упреков.
— Нет, Филипп, нет, — возразил он. — Настоящий виновник был найден раньше, чем узнали, что я подозревал вас.
— Вы, значит, признаете, что это была ошибка?
— Да, да! Виноватым оказался мой главный конторщик. Это вскоре открылось, но, к несчастью, было уже поздно: вы исчезли. Согласитесь, что моя ошибка легко объяснима: этот человек двадцать лет служил у меня, и я верил в его честность.
— Ну, конечно, — возразил Филипп, — обвинение обязательно должно было пасть на меня…
— Я был неправ, Филипп, — ответил мистер Грэм, — но для этого у меня были свои причины… А теперь пожмем друг другу руки и забудем прошлое!
На этот раз Филипп не отказался, но рукопожатие его было холодно.
Мистер Грэм стал расспрашивать Филиппа о его жизни, и было видно, что он искренне интересуется судьбой пасынка.
Когда речь зашла о дошедшем до них слухе о его смерти, Филипп сообразил, что это было как раз в то время, когда он лежал в лихорадке и когда его хозяин сам потерял надежду на выздоровление Филиппа. Самое сильное впечатление на мистера Грэма произвело то обстоятельство, что девушка, воспитанная в его доме, оказалась дочерью Филиппа.
Уходя к себе в библиотеку, он несколько раз повторил:
— Какое удивительное совпадение!
Как только он вышел, тихонько открылась другая дверь, и Гертруда осторожно заглянула в гостиную.
Отец обнял одной рукой ее, а другой Эмилию и долго не отпускал их…
Было уже около полуночи, когда мистер Амори встал, чтобы проститься. Эмилия упрашивала его остаться, но он отказался.
— Филипп, — на прощание сказала Эмилия, — ты так и не помирился с моим отцом? Но ведь ты простишь его?
Помолчав немного, он ответил:
— Я прощу его, дорогая Эмилия. Со временем…
Гертруда проводила отца до дверей и пару минут постояла, глядя ему вслед; луна светила тускло, и вскоре его высокая фигура скрылась в ночной тьме.