Труман Флинт в пятнадцать лет остался сиротой. Он брался за любую работу: был и разносчиком газет, и извозчиком, и пильщиком, и носильщиком. Прежде чем стать фонарщиком, он служил чернорабочим на большом складе у одного богатого, но очень хорошего человека. Однажды на работе его придавило тяжелым бочонком, и он чуть не умер. Долгое время его не надеялись спасти, а когда, наконец, опасность миновала, его здоровье восстанавливалось так медленно, что только через год он снова мог начать работать. Эта болезнь поглотила все его сбережения. Хозяин, не оставивший его в нужде, прислал хорошего доктора и заботился о том, чтобы за больным был должный уход. Но поправиться совсем Труман уже не смог. Тяжелая работа стала ему не под силу. И тогда-то хозяин, ставший для него добрым другом, устроил его на место фонарщика. Конечно, жалованье было маленькое, но Труман иногда имел посторонний заработок — он нанимался колоть дрова, сгребать снег.
Теперь это был коренастый старик лет шестидесяти, с простым добрым лицом. Жил он одиноко, и у него был только один друг — псаломщик в ближней церкви, такой же нелюдим, как и он сам.
Мы оставили Герти в тот момент, когда она заканчивала свой ужин. Теперь она лежит на широкой скамье и крепко спит под теплым одеялом; под головой у нее подушка. Тру сидит подле нее; он держит в своих грубых руках худенькие пальчики девочки и время от времени поправляет на ней одеяло. Герти тяжело дышит, нервно вскидывается и громко бредит. Тру слышит, как она умоляет: «О, не топите моего котенка! Не топите его!» Потом вдруг пугается и кричит: «Она поймает меня! Она схватит меня!» Или же просит трогательным, молящим голоском: «Добрый старичок, оставьте меня у себя, прошу вас!..»
Крупные слезы катятся из глаз Трумана Флинта и текут по его морщинистым щекам; он кладет голову на подушку, прижимает к своей щеке личико Герти и гладит рукой ее спутанные волосы.
— Поймать тебя? — шепчет он. — О нет! Ты останешься у меня, дорогая малютка, обещаю тебе. Ты одна на белом свете, я тоже один…
Глава IV
Будем любить друг друга
На следующее утро Герти проснулась в лихорадке; голова болела, все тело ныло. Оглядевшись, она увидела, что одна в комнате, но заметила яркий огонь в очаге и приготовления к завтраку.
Поначалу ей было трудно сообразить, где она. Но вспомнив произошедшее накануне, вспомнив о добром старом Трумане и о новом доме, который он дал ей, девочка просияла.
Она поднялась и подошла к окну, чтобы посмотреть, что делается во дворе. Вдруг голова у нее закружилась, в глазах потемнело, и Герти упала на пол.