Отдалённый звон гитары, донёсшийся до слуха Жулии сквозь открытое окно, заставил её мгновенно забыть о Маурисиу. Задорно тряхнув головой, она помчалась на поляну, примыкавшую к тому домику, в котором теперь жили не только они с бабушкой, но также и троица пастухов.
С некоторых пор на той поляне ежевечерне звучала музыка, привлекая к себе и жителей фазенды, и окрестную молодёжь. Заводилой этих импровизированных концертов был Зекинью — прирождённый музыкант, виртуозно владевший гитарой и завораживавший всех в округе своим сладкоголосым пением.
Впервые услышав его, Катэрина восхищённо воскликнула по-итальянски:
— Бельканто!
А Жулию гораздо больше взволновал бархатистый баритон Зангона, умело вторившего соловьиным трелям Зекинью и составлявшего вместе с ним замечательный дуэт.
Зангон тоже не остался равнодушным к прелестям очаровательной мулатки, сразу же выделив её из числа прочих жителей фазенды, и каждую свою песню исполнял, проникновенно глядя на Жулию. Она млела под его взглядом, её сердце то обмирало, а то вдруг начинало биться в ускоренном темпе, словно порываясь навстречу другому, тоже любящему, сердцу.
Зангон не сразу отважился признаться Жулии в любви. Во-первых, он опасался гнева старой колдуньи Риты, чьё вездесущее недремлющее око чудилось ему повсюду, а во-вторых, Зангона смущала довольно большая разница в возрасте, разделявшая его с Жулией. Ему было уже за тридцать, а Жулии лишь недавно исполнилось восемнадцать. Но Зекинью, вернувшийся на фазенду, быстро развеял сомнения Зангона.
— Она же сама влюбилась в тебя без памяти! — заявил он. — Это видно даже мне. А ты что, слепой?
— Нет, я вижу, как она смотрит на меня, когда я пою, но, может, ей просто нравится мой голос? — предположил не уверенный в себе Зангон.
Зекинью заливисто расхохотался:
— Ой, не могу! Ты меня уморил! Если бы я не знал, сколько женских сердец ты разбил за свою жизнь, то подумал бы сейчас, что передо мной — невинный мальчик, ничего не смыслящий в любовных играх.
— Жулия не похожа ни на одну из тех женщин, её нельзя даже сравнивать с ними! — воскликнул оскорблённый Зангон, которому показалось, что Зекинью бросил тень на его возлюбленную.
— Это я как раз и хотел сказать, — подхватил Зекинью, добродушно усмехаясь. — Мулатка подсекла тебя под самый корень. Тут уже не ты ей, а она тебе разбила сердце!
— Да, так оно и есть, — обречённым тоном произнёс Зангон.
Зекинью вновь изумился:
— Я не узнаю тебя! С чего ты так оробел? Если она зацепила тебя за самое сердце, то женись на ней, и вся недолга!
— Ты шутишь? Даже если Жулия согласится выйти за меня замуж, то, как быть со старухой? Я могу не устроить её, как жених.