— Прости, меня не было рядом, чтобы поддержать тебя в горе.
— Это уже не важно, Маурисиу.
— Понимаю, Катэрина, понимаю, — покачал он головой. — Между нами больше нет ничего важного. Но я не держу на тебя обиды и надеюсь, что ты всё-таки сможешь меня простить. А жить ты имеешь полное право, как хочешь и с кем хочешь. Прощай.
С этими словами он поклонился Катэрине и ушёл, не оглядываясь.
Катэрина вернулась в дом растерянная и печальная.
— Мама, он сегодня не был похож на того Маурисиу, от которого я сбежала... В глазах — только боль и никакой злобы...
— Он сказал, что снова хочет жить с тобой? — спросила Констанция.
Катэрина, закусив губу, отрицательно помотала головой.
Констанция удивилась:
— Не сказал? А зачем же он тогда приходил?
— Попросил у меня прощения и сказал, что я могу жить, как мне заблагорассудится.
— И что, совсем не ревновал тебя, не упрекал?
— Нет, мама, — вздохнула Катэрина. — Он меня отпустил, понимаешь? Но в его голосе была такая печаль!..
Ещё одна резкая перемена, произошедшая в Маурисиу, изумила Катэрину, но не вызвала в ней ни прежней любви, им сострадания, ни даже простого человеческого интереса к бывшему мужу.
— Это всё равно не он, не тот, в которого я когда-то влюбилась,— сказала она матери. — Тот Маурисиу, не стал бы просить прощения у Зекинью, а расквасил бы ему физиономию.
— А Маурисиу просил прощения у Зекинью? — спросила ошеломлённая Констанция.
— Да, представь себе!
— За что?!
— Не знаю! Он сейчас перед всеми чувствует себя виноватым. Пригласил Зангона к себе на фазенду. Собирается купить табун лошадей — специально для Форро и Зангона, чтобы они могли заняться своим любимым делом. Зангон теперь не будет жить у нас.
— А Зекинью?
— Надеюсь, вы с отцом не станете возражать, если он переселится в мою комнату? Зачем нам прятаться по углам, когда всем и так всё известно?
— Делай что хочешь, — обречённо махнула рукой Констанция.
Винченцо тоже был вынужден смириться с выбором Катэрины. За последнее время она пережила столько горестных потрясений, что перечить ей у Винченцо не поворачивался язык. Сумасшествие мужа, внезапная смерть ребёнка — от такого горя не мудрено и самой сойти с ума. Хорошо хоть Зекинью Бог послал ей в помощь. Пусть пока живут вдвоём, а там видно будет, насколько прочна эта любовь...
— Ну а ты, Фарина, что будешь делать теперь? Вернёшься к Франсиске? — спросил Винченцо своего компаньона.
— Я надеюсь на это, — с хитроватой усмешкой ответил тот. — Но сначала, я должен поставить последнюю точку в деле Маурисиу.
— Ты?!
— Нет, конечно же, это должен сделать комиссар Омеру, но... с моей помощью, — засмеялся Фарина.