Вот и сегодня, когда на горе загорелись первые слабые искорки, люди дружно выдохнули и в едином порыве задрали головы кверху, силясь рассмотреть подробности. И в этот же самый миг увидели, как из темноты на площадку, также загоревшуюся потусторонним белым светом, ступил высокий человек в белоснежном камзоле, в длинном, красиво развевающемся на ветру плаще и с непокрытой головой. Он был безоружен. Спокоен. Поразительно невозмутим, как будто сегодня вовсе не решалась его судьба. На суровом лице не отражалось ни тени эмоций. Серые глаза бесстрастно изучали бескрайнее людское море, из которого на него смотрели в ответ многие тысячи глаз.
– Король… – тихо вздохнула толпа, жадно следя за каждым его движением.
Человек мельком взглянул вниз, на убегающие в бесконечность белокаменные ступени, которые ему пришлось совсем недавно преодолевать пешком, в одиночестве и в полной темноте, а потом равнодушно отвернулся: не в первый раз. После чего неторопливо подошел к загоревшейся уже сверху донизу колонне и смиренно опустился на одно колено, низко склонив голову и всем видом выражая покорность воле небес.
Минуту спустя слева от него появилась еще одна фигура – в длинной белой хламиде и высокой шапке, блистающей на кончике богатым золотым шитьем: первосвященник давно уже ждал появления его величества, чтобы в очередной раз провести обряд и по истечении определенного срока снова провозгласить, что у Валлиона появился благословленный Алларом король. За спиной ал-тара встали две незаметные фигуры в таких же длинных рясах, но без шапок – это были ал-лоары, призванные свидетельствовать волю Аллара и возвестить о ней нетерпеливо ждущему народу.
Священники так и остались стоять сбоку, не рискуя занять место между королем и колонной. Это было священное место – место общения с богом, через которое сам Аллар должен был взглянуть на присягающего ему человека и решить, достоин ли тот принять тяжкое бремя власти. Священники служили лишь проводниками его воли. Свидетелями грядущего чуда. И голосами Аллара, призванными возвестить о Согласии сразу, как только оно будет достигнуто.
Довольно долго на вершине ничего не происходило: Эннар Второй, преклонив колено, что-то тихо говорил, но издалека никто не слышал слов. Только легкий гул, доказывающий, что король выполняет свои обязанности и отчитывается за последние пять лет своего правления. Он говорил неторопливо, обстоятельно, ни разу не подняв головы и не замолкая больше чем на пару мгновений. Рядом все в тех же позах стояли священники, молчаливо свидетельствуя перед богами и смертными, что все сказанное – правда.