– Было такое, – признался я.
– Отказали? – быстро спросил хозяин «Радеона».
– И это так.
– Ну вот, – меня потрепали по щеке. – Не могу не оценить эту верность, мой мальчик, и награда не заставит себя долго ждать. Я ненадолго отлучусь, ибо дела не ждут, но скоро вернусь. Нынешняя ситуация требует моего присутствия, я не могу пропустить кульминацию действа. А теперь тебе пора выходить. Увы, но мы въезжаем на закрытую территорию, а твоего имени пока нет в списках пассажиров моего личного аэроплана. Извини – самолёта. Проклятая привычка.
Я покинул тёплое логово салона, «роллс» сверкнул мне на прощание красными огоньками и вскоре исчез за каким-то шлагбаумом, которых в Шереметьево видимо-невидимо.
А я остался на улице. Оказывается, Старик передвигался даже без машины сопровождения.
Я – один. Серьёзно – один. Как в том анекдоте – совсем один.
Когда такое было в последний раз? Даже не помню. Прошлой осенью, вроде. А сейчас ведь уже весна, пусть и ранняя.
Самое забавное, что я себя ощутил как-то неуютно. Я настолько привык к тому, что мне в затылок кто-то сопит, и к тому, что меня это вечно раздражает, что данный дискомфорт легко объясним. Хотя, разумеется, и странен с точки зрения нормального человека.
Другой разговор, что нормальные люди не попадают в настолько ненормальные истории.
Чёрт, не понравились мне слова Старика про награду. Не нужны мне его милости. Не из гордости, нет, это все чушь. Просто такие подарки, как правило, ничего хорошего принести своему владельцу не могут, я в этом уверен на все сто. Спинным мозгом чую.
Я постоял ещё минут пять, ёжась под порывами сильного северного ветра, но за мной никто так и не приехал. Шутки шутками, но, похоже, я в самом деле сегодня оказался предоставленным самому себе, и найти меня удалённо даже Азову не удастся, причём он сам в этом виноват. Из-за спешки, спровоцированной им, я и часы-маячок не надел, и телефон не взял, потому меня нет на экранах.
Хорошо хоть, что в карманах пальто деньги обнаружились. Не помню, чтобы я их туда клал, но слава богу, что они есть, а то ведь и обратно до «Радеона» доехать будет не на что. Только сразу я туда не отправлюсь. Я заслужил вечер в старом стиле. То есть когда я сам по себе и никому ничего не должен.
И вечер задался, что скрывать. Я пил кофе в «Шоколаднице», той самой, где мы когда-то сидели с Вежлевой, и смотрел на происходящее вокруг. Аэропорт – лучшее место для наблюдений за людьми, потому что здесь у всех обострены чувства. Одни улетают, они волнуются перед взлётом, как и положено тем, кто рождён для жизни на твёрдой земле, другие, наоборот, уже спустились с небес, и им хорошо. Они радуются тому, что снова стоят на своих двоих, и скоро будут дома. Ну или ещё где-то.