– Прояснить бы вопрос, – закончил я. – Нет, у нас есть мастера разговорного жанра, есть. Хорошие кадры, квалифицированные, мне довелось их в работе видеть. Но и бабка не промах. Сначала молчать станет, потом соврать может, нам придётся сбегать, проверить, а время-то идёт. Пока мы медлим – враг не дремлет.
– Какой враг? – уточнила богиня.
– Разнообразный, – не стал отводить взгляд я. – Тщеславный, например. Тот, который не хочет прощать кое-кому того, что не он успел первым.
– На братца моего намекаешь, – понятливо кивнула Тиамат. – Ну да, мне уже кое-кто поведал о том, как он неистовствовал после того, как до него новости о моих успехах донеслись. Мало того – под конец он попёрся к тем, кто его избрал богом, там горло ещё драл, объясняя удивлённой пастве, какие те ничтожества. Он всегда был не сильно крепок умом, наш Витар.
– Но зато среди его поклонников полно умных и целеустремлённых товарищей, – подлил масла в огонь я. – Они сейчас землю носом роют, уж поверьте, причём в некоторых случаях в самом прямом смысле. Так что надо усиливать позиции, и чем быстрее, тем лучше.
* * *
«Богиня Тиамат очень довольна вами, игрок Хейген.
В качестве особого расположения вы получаете украшенный рубинами кулон из её малой шкатулки с украшениями».
* * *
О как! Это что-то новенькое. Надо будет глянуть, что мне с барского плеча упало. Ох, покопался бы я в вышеупомянутой шкатулке! И в малой, и в большой.
– Не подходи! – заблажила старуха, когда Тиамат, разминая кисти рук, направилась к ней. – Вон пошла! Тьфу на тебя, тьфу!
И натурально плюнула в сторону богини.
– Зря, – мягко, почти по-отечески, попеняла ей та. – Нельзя себя подобным образом с небожителями вести.
– Уйди! – надрывая связки, выла Гедрон. – Ненавижу тебя! Всех вас ненавижуууу! Всех сожгу! Убью! В прах и пепел обращу!
– Это спорный вопрос, – серебристыми колокольчиками прозвучал смех Тиамат, а после её ладонь легла на изрезанный морщинами лоб ведьмы. – ещё неизвестно, кто кого во что превратит. Где спрятан Ательстан? Где бумаги? Они хранятся вместе или в разных местах?
– Ничего не скажу, – выпучив глаза, бубнила старуха. – Ни слова! Ни словечка!
– Куда ты денешься, – ладонь богини наливалась багрянцем, над головой ведьмы появилось марево, подобное тому, что висит над асфальтом в жаркий июльский полдень. – Ну же, говори!
Вместо слов бабка высунула широкий лиловый язык и довольно похабно им пошевелила. Дескать – вот тебе, а не чистосердечные показания.
– Сама выбрала свою участь, – деловито заявила богиня, пришлёпнув вторую ладонь туда, где, возможно, билось сердце этой злодейки. – Не желаешь по-хорошему – не надо.