«Женя рассказывал… Женя считает… Женя передумал… Женя, Женя, Женя!» – без счета повторяет она. Просто удивительно, когда успел молчальник Женька рассказать ей столько историй, высказать столько мнений, обнаружить столько желаний?
Я осторожно высвободил плечо из-под тяжелой руки Алексеича. Успокойтесь, дорогой товарищ Черданцев! Кажется, мы никогда больше не поссоримся.
В кинотеатре Полинка вдруг закапризничала.
– Ты сядешь рядом со мной, – сказала она.
– Мне и здесь хорошо, – ответил я, оставляя между нами Женьку и потом Алексеича.
– Нет, ты сядешь с этой стороны. – Полинка бросила кепку на крайнее кресло. – Вот сюда.
Наступило замешательство. Ребята стояли. Алексеич простодушно улыбался. На лице у него было написано совершенно определенно: ну что ж ты, чудак, ломаешься? Женька, как и я, понял, наверное, смысл этой вспышки. Он терпеливо ждал, слишком пристально рассматривая экран.
Я обошел ряд кругом, поднял кепку, сел и сказал как мог просто:
– С Алексеичем бы я мнениями обменивался по ходу. Не люблю, понимаешь, молча смотреть.
– А? – повернулась Полинка. – Мнениями? Поговоришь со мной…
Жужжит за спиной движок. Тянется через весь зал тоненький желтый лучик. На экране мужественный человек красиво любит растерявшуюся, беспомощную женщину. А если скосить глаза чуть в сторону, то можно разглядеть, как в темноте встретились их руки.
«Хорошо поговорили», – думаю я и незаметно вытираю слезы мохнатой кепкой Алексеича.
– Побродим? – предлагает Женька и переводит ожидающий взгляд с меня на Алексеича.
– Нет, – говорит Алексеич. – Я на боковую. Эх, и спать же буду сегодня!
Полинка смотрит вниз, молчит и вращает туфельку, словно растирая что-то на асфальте. Они стоят близко друг к другу, напротив нас, и я чувствую, как вырастает между нами стенка, по неписаным законам которой мне тоже полагается зевнуть и присоединиться к Алексеичу. Но я заставляю какую-то пружину внутри себя распрямиться, шагаю через вязкую пустоту, беру Полинку под руку.
– Побродим, – говорю я и твердо гляжу на Женьку.
Женька опускает глаза:
– Нет, пожалуй, и я – спать.
…Мы гуляем с Полинкой. Мы добросовестно обходим кругом институт. Девятьсот сорок восемь шагов. И ни одного слова. Второй такой круг я не выдержу. Я завою.
– Домой, Поля?
– Да.
Вот и кончился первый день экзаменов.
VI
Алексеич, оказывается, любит оперетту. Мы собрались на «Сильву». Он в этот день получил очередную тройку, но все равно до самого вечера насвистывал «Без женщин жить нельзя на свете, нет…».
– Оперетка вообще-то не первый сорт – хабаровская, – сияя, говорит он. – Ну ничего – зато оперный здешний посмотрим… «Сильва, ты меня не любишь!..»