Безденежье напрягало и Алекса, он ведь уже довольно долго был безработным. Онейди делала все, чтобы развеять тягостные мысли мужа, но в последнее время ей это не слишком удавалось. Конечно, Алекс очень радовался выздоровлению Отавиу, но было что-то, что его мучило. Онейди чувствовала это, но не могла понять, что же именно.
Только она пыталась вызвать его на откровенность, как он углублялся в воспоминания. Видно, ему было приятно вспоминать прошлое, свою дружбу с Отавиу, свое везение.
Сам он был из провинции, в Рио приехал в шестьдесят пятом и устроился работать официантом в ресторан рядом с «Коррейу Кариока». В этом ресторане обедали все журналисты и Отавиу тоже, так они познакомились, потом подружились. И вот уже дружат тридцать лет. В шестьдесят восьмом Отавиу обручился с донной Евой, в шестьдесят девятом они поженились, а в январе семидесятого его арестовали. Ева была тогда беременна Жулией. Время было тяжелое: военная диктатура, репрессии, террор. Арестовали его по анонимному доносу, за коммунистические идеи и подрывную деятельность, но никакой подрывной деятельностью он не занимался и вообще был далек от политики. Критиковал, как все журналисты, цензуру, но не больше. Он был очень веселым, писал с большим юмором, у него была своя колонка «Ночная жизнь Рио-де-Жанейро». А потом Отавиу начал писать роман с продолжением, и до того увлекательный, что газета расходилась, как горячие пирожки. И вдруг такое несчастье...
— Я лишился друга, которому мог сказать все, всем с ним делиться, — как-то жалобно сказал Алекс. — Как это необходимо порой!
Онейди почувствовала, что, наконец, настал миг откровенности, сейчас, если только она постарается, Алекс поделится с ней своей тайной тяжкой заботой.
Она прижалась к мужу, я только было открыла рот, чтобы сказать: поделись со мной, я тоже твой верный друг! — как Алекс, отведя от своей щеки ее пушистые волосы, которые она с некоторых пор стала распускать, сказал, и очень сурово:
— Ты, я вижу, подружилась с Бетти!?
Мысли Онейди сразу потекли по другому руслу, я она немножко смутилась. Действительно, с приездом Бетти что-то изменилось в ее жизни. Та так ярко одевалась, носила очень короткие платья с глубоким вырезом, распущенные волосы. Она заставила Онейди перемерить ее легкомысленные кофточки, распустила ей волосы и сказала:
— Ты видишь, какая ты соблазнительная женщина, тебе есть что показать, ну так и показывай!
И скромная сдержанная Онейди сделалась чуть-чуть посмелее. Стала делать другую прическу и кофточку достала поярче, но, видимо, это не очень-то понравилось Алексу.