— Подружилась — признала Онейди, — из всех дочерей Отавиу она мне нравится больше всех, в ней есть что-то необыкновенно притягательное, наверное, обаяние жизни.
— Мне очень жаль, что больше всех. Лучше ей не доверяйся, она похожа на свою мать, а та была опасная женщина.
— А мне кажется, тебе не нравятся женская свобода, и ты боишься, что Бетти дурно на меня повлияет, — засмеялась Онейди.
— Может, и боюсь, — не стал спорить Алекс и тяжело вздохнул. — Я очень дорожу тобой, Онейди. Ты — единственное, что есть у меня в жизни!
— Не преувеличивай, Алекс!
Они оба не привыкли к громким словам и оба смутились.
— Мне пора в больницу, — заторопился Алекс, — пойду, посмотрю, как там Отавиу.
— Сегодня иди попозже, — остановила его жена. — Сей час у него Жулия, а потом собирались пойти Бетти с Сели.
На этот раз Отавиу, едва завидев Жулию, пришел в страшное возбуждение:
— Ева! Ева! — заговорил он торопливо. — Наконец-то ты пришла ко мне!
— Папа! Я — Жулия, твоя дочь.
Взгляд больного стал непонимающим, растерянным.
Жулия терпеливо объясняла, повторяла, втолковывала, что он был женат, что у него есть три дочери, которые очень его любят.
— А Ева... Где Ева — повторял Отавиу.
У Жулии недостало духу сказать, что мать умерла.
— Она уехала отдыхать, — сказала она. — Уехала ненадолго.
Во время их разговора дверь открылась, и в бокс вошел Сан-Марино. Торкуату сообщил ему, что в голове больного полный кавардак, и он захотел посмотреть сам, как обстоят дела с памятью у Отавиу Монтана. Но больной узнал его.
— Антониу Сан-Марино! — радостно произнес он. — Сан! Неужели ты?
— Да, дорогой мой брат, — ответил Сан-Марино и застыл, глядя на Жулию. — Ева? — Произнес он неуверенно, откуда ты здесь взялась?
— Жулия Монтана, дочь Евы, — представилась молодая женщина.
Сан-Марино не мог отвести от нее завороженного взгляда, а сам между тем говорил:
— Как я рад, дружище, что ты, наконец, пришел в себя.
— А где я был? — последовал вопрос. — Мы постарели, Сан, у меня стали старыми руки, а я не помню, как пробежало время, я не жил. Я хочу вернуть себе жизнь. Отдайте мне мою жизнь!
Больной очень разволновался, и Лидия сочла, что на сегодняшний день у него слишком много впечатлений.
— Отложим все разговоры до другого раза, — сказала она, — а сейчас примем лекарство и будем отдыхать.
Посетители поняли, что им предлагают уйти, и послушно направились к двери, простились и вместе вышли из палаты.
Антониу все смотрел на дочь своего друга, и если и пережил шок, то вовсе не оттого, что к Отавиу Монтана стала возвращаться память...