Жулия вошла, скованная, напряженная. И как естественна была ее неестественность в глазах Сан-Марино!
— Позволь, я покажу тебе свое временное пристанище, — предложил он, чтобы сломать лед неловкости, который невольно сковывал их обоих.
Жулия, вдыхая влажный аромат цветов, оглядывала просторную гостиную.
— Я собираюсь купить дом, но выбрать его должна моя будущая жена, — проговорил он. — Я люблю тебя, Жулия. Я полюбил тебя с первого взгляда. И прошу тебя составить мое счастье и стать моей женой.
Он стоял перед ней, протягивал ей великолепное кольцо с сияющим камнем и смотрел на нее точно такими же сияющими глазами.
Жулия молчала. Молчала как каменная.
— Неужели прошлое все еще стоит между нами? Прости мне его! Если тебе нужно время, я буду ждать сколько угодно. Хоть целую вечность! Думай!
— Мне не о чем больше думать! — резко заговорила Жулия. Ты прав, нас разделило прошлое, и разделило навсегда!
— Может быть, я и прав, но ты не права! Не беги от своего счастья, я люблю тебя, никто и никогда не будет любить тебя так, как я.
Сан-Марино попытался привлечь ее к себе и поцеловать тем особым поцелуем, от которых у женщин начинает кружиться голова и они слабеют в крепких мужских объятиях.
Жулия резко вырвалась и, глядя… трудно было определить выражение, с каким она смотрела на Сан-Марино, в нем было все: и боль, и ненависть, и любовь.
— Прошлое разделило нас, потому что я твоя дочь.
Если бы небо упало на землю, Сан-Марино не был бы так потрясен, у него задрожали губы.
— Подожди, тут что-то не так, — говорил он слабеющим голосом, ища опоры. — Этого не может быть... Тебя кто-то настроил… Это какая-то легенда. Я бы знал... Может быть, Отавиу...
— Отца не трогай и сюда не примешивай, он и так настрадался достаточно, — сурово прервала его Жулия. — Моя мать родила меня от тебя! Я нашла письмо, я знаю материнский почерк, вдобавок оно подписано... Вот оно, читай!
Письмо прыгало в руках Сан-Марино, письмо, полученное столько лет спустя.
«Милый! Люблю только тебя. Ты обещал, что мы убежим вместе и заберем с собой Жулию. Да, Жулия — твоя дочь. Об этом никто не знает и не должен знать. Не знал и ты, я не решалась тебе сказать…
Отавиу считает ее своей дочерью, не забеременей я, он бы на мне не женился. Страшно хочу встретиться с тобою, поговорить. Найди время. Жду. Твоя Ева».
Дрожащий листок выпал из слабеющих рук, и Сан-Марино, белый как мел, медленно осел на пол.
Жулия бросилась к телефону и принялась вызывать «Скорую».