– Прислушайся! – тихо предложил Эболи.
Они замерли и стояли так минуту за минутой.
Потом Хэл сказал:
– Я ничего не слышу.
– Подожди, – потребовал Эболи.
И тут Хэл услышал.
Это был звук, некогда казавшийся совсем обычным, но Хэл не слышал такого с тех пор, как они покинули мыс Доброй Надежды.
Низкое мычание коровы.
– Мой народ – пастухи, – прошептал Эболи. – Скот – их наиболее драгоценное имущество.
Он пошел впереди Хэла, и они бесшумно зашагали дальше.
Наконец до них донесся запах древесного дыма и знакомый дух коровника. Хэл увидел кучку слабо тлеющей золы, оставшейся на месте костра. Рядом с ней вырисовывался силуэт сидящего человека, закутанного в кароссу, накидку из звериных шкур.
Друзья залегли в кустах, решив ждать до рассвета. Однако стоянка ожила задолго до первых лучей солнца. Сторож встал, потянулся и плюнул в покрытые золой угли. Потом принес сухих веток, бросил их в костер и опустился на колени, чтобы раздуть огонь. Пламя быстро вспыхнуло, и в его свете Хэл увидел, что сторож – всего лишь мальчик.
Раздув костер, парнишка, одетый только в набедренную повязку, отошел в ту сторону, где прятались Хэл и Эболи. Подняв единственную прикрывающую чресла одежду, он помочился в траву, для забавы направляя струю на сухие листья и веточки, и хихикнул, пытаясь попасть в спешившего куда-то скарабея.
Потом он вернулся к костру и крикнул в сторону хижины с односкатной тростниковой крышей:
– Эй, скоро рассветет! Пора выводить стадо!
Голос у мальчика был высоким и чистым, и Хэл с удовольствием обнаружил, что понял каждое из сказанных слов. Это был тот самый язык лесов, которому учил его Эболи.
Еще двое парнишек такого же возраста вышли из хижины, вздрагивая от прохлады, бормоча и почесываясь. Все трое отправились к загону. Разговаривая с животными, словно с детьми, ребята почесывали им головы и хлопали по бокам.
Стало светлее, и Хэл теперь видел, что эти животные совсем не похожи на тех, что держали в поместье Хай-Уилд. Здешние были выше, с длинными ногами, над плечами у них торчали огромные бугры, а рога были расставлены так широко, что это выглядело почти нелепо, и весили эти рога столько, что явно чересчур обременяли даже такие крепкие тела.
Мальчики выбрали корову и отогнали от ее вымени теленка. Один из них присел рядом с ней и стал доить, направляя упругие струи молока в большой тыквенный сосуд – калебас.
Другие тем временем поймали молодого бычка, набросив ему на шею кожаную петлю. Они затянули ее так, что под черной шкурой заметно надулись вены, и тогда один из юношей проткнул вену острым наконечником стрелы. Первый мальчик уже подбежал с калебасом, наполовину наполненным молоком, и подставил его под струю яркой красной крови, что била из проколотой вены.