– Не показывай никаких чувств, – тихо предостерег его Эболи, не шевеля губами. – Если хочешь остаться в живых, не шелохнись!
Колдуны затихли, во дворе все замерло. Потом из одной хижины появилась крупная тучная фигура, завернутая в плащ из леопардовой шкуры. На голове мужчины красовалась шапка из такого же пятнистого меха, еще более прибавлявшая ему роста.
Мужчина остановился в дверях и пристально посмотрел на гостей. Вся компания колдунов и колдуний съежилась у его ног, постанывая от восторга и закрывая глаза, как будто его красота и величие слепили их.
Хэл тоже уставился на мужчину. Ему очень трудно было следовать совету Эболи и не проявлять чувств, потому что лицо Мономатапы украшали точно такие же татуировки, какие он с детства видел на большом круглом лице Эболи.
Молчание нарушил Эболи:
– Я вижу тебя, великий Мамбо. Я вижу тебя, мой брат. Я вижу тебя, Н-Пофо, сын моего отца!
Глаза Мономатапы слегка прищурились, но разрисованное лицо осталось неподвижным, словно вырезанное из эбонита. Медленным величественным шагом он прошел туда, где стояла на четвереньках нагая девушка, и сел ей на спину, словно та была скамейкой. И продолжал смотреть на Эболи и Хэла. Молчание продолжалось.
Вдруг Мамбо сделал нетерпеливый жест в сторону женщины, стоявшей рядом с ним. Она тут же приподняла руками одну из своих грудей и, вложив сосок в его губы, позволила ему сосать. Он пил ее молоко, дергая кадыком; наконец он оттолкнул женщину и вытер губы ладонью.
Освежившись теплым напитком, он обратился к своему главному предсказателю.
– Расскажи мне об этих чужаках, Свизви! – приказал он. – Дай предсказание, о возлюбленный темных духов!
Самый старый и самый уродливый из колдунов вскочил на ноги и тут же бешено закружился в диком танце. Он взвизгивал и подпрыгивал высоко в воздух, тряся погремушкой.
– Измена! – выкрикнул он, и на его губах выступила пена. – Святотатство! Кто смеет заявлять о кровном родстве с Сыном Неба?
Он прыгал перед Эболи на тощих ногах, как сморщенная обезьяна.
– Я чую вонь предательства!
Он швырнул свою погремушку к ногам Эболи и выхватил из-за пояса метелку из коровьего хвоста.
– Я чую мятеж! – Он взмахнул метелкой и задрожал всем телом. – Что за дьявол осмелился повторить священные татуировки? – Его глаза так закатились, что на виду остались лишь белки. – Берегись! Дух твоего отца, великого Холомимы, требует кровавой жертвы! – визжал он и собрался с силами, чтобы допрыгнуть до Эболи и хлестнуть его по лицу магической метелкой.
Но Эболи оказался проворнее. Его абордажная сабля вылетела из ножен на поясе как будто сама собой. Она сверкнула в солнечном свете, когда Эболи нанес удар наотмашь. Голова колдуна ровно отделилась от туловища и скатилась назад. Она лежала на полированной глине, изумленно раскрыв глаза и уставясь в небо, и губы еще продолжали шевелиться, пытаясь произнести следующее дикое обвинение.