– Скажите им, что я сюда явился за добычей, а не для того чтобы вести «Чайку» против корабля такой же силы! Я не собираюсь подставлять мой фрегат под выстрелы, чтобы его выбили у меня из-под ног! – велел Буззард. – Они хотят, чтобы я сразился с «Золотой ветвью»!
– Объясните мне все более подробно, – предложил Шредер. – Тогда, возможно, я сумею вам помочь.
– В здешние воды явилась «Золотая ветвь». Следует предположить, что под командой молодого Кортни, – сообщил Буззард.
Лицо Шредера потемнело, когда он услышал это имя.
– Неужели мы никогда от него не избавимся?
– Похоже, нет. – Камбр хихикнул. – В любом случае он идет под белым крестом империи и нападает на транспортные суда эль-Гранга. Он утопил и захватил двадцать три судна на прошлой неделе, и ни один из мусульманских капитанов не желает выходить в море, пока он там болтается. Он в одиночку блокировал все эфиопское побережье! – Буззард покачал головой, невольно восхищаясь. – Я с утесов над Тенверой наблюдал за тем, как он напал на флотилию военных дау эль-Гранга. Он разнес их вдребезги. Видит Бог, он управляет кораблем так же хорошо, как это делал Фрэнки. Он описывает круги возле этих мусульман и расстреливает их на воде. И весь флот милосердного Аллаха заперт в порту, а эль-Грангу позарез необходимы и подкрепление, и припасы. Мусульмане прозвали молодого Кортни эль-Тазаром, Барракудой, и никто не желает с ним встречаться.
Тут усмешка исчезла, Буззард помрачнел.
– «Золотая ветвь» свежа, корпус чист от водорослей и ракушек. А моя «Чайка» провела в море почти три года. Ее древесину изрешетили черви. Так что могу предположить, что даже при всем моем искусстве «Золотая ветвь» способна идти по меньшей мере на три узла быстрее меня.
– И что я должен, по-вашему, сказать его высочеству? – язвительно поинтересовался Шредер. – Что вы боитесь встречи с молодым Кортни?
– Я не боюсь ни единого живого человека на этой земле – да и мертвого тоже, если уж на то пошло. Но тут для меня нет никакой выгоды. У Хэла Кортни нет ничего, что мне нужно, но, если дело дойдет до схватки между кораблями один на один, он вполне может причинить и мне, и моей «Чайке» серьезные проблемы. Если они хотят, чтобы я с ним дрался, им придется немножко подсластить мне пилюлю.
Шредер повернулся к принцу и изложил ему все в тщательно выбранных дипломатических выражениях.
Садиг-хан Джахан слушал его без выражения, поглаживая сокола; птица ерошила перья, прикрывая желтые глаза. Когда Шредер закончил, принц повернулся к эль-Грангу:
– Как, ты говорил, они называют этого рыжебородого хвастуна?