Четвертого февраля Сергею исполнился двадцать один год, и утром ему вручили торт из мороженого. Елена Валова преподнесла ему открытку с аистом, который несет что-то, завернутое в одеяло; когда открываешь открытку, оказывается, что это бутылка вина. Теперь он мог выпить на вполне законных основаниях — на счастье.
Сергей носил на шее золотую цепочку с подковкой, и я подарила ему олимпийский значок, чтобы он повесил его рядом с подковкой. Я страшно волновалась, когда отдавала Сергею свой подарок, а все принялись его дразнить: «Ага, Сергей что-то получил от Кати!» Но он, не обращая внимания на шутки, прикрепил значок на цепочку, и я была очень рада.
Танцевальные пары приехали в Окотокс через неделю после нас. Татьяна Тарасова, которая работала с Натальей Бестемьяновой и Андреем Букиным, а вскоре стала и нашим тренером, привезла подарки от моих родителей — конфеты, письма и фотографию, где они снялись вместе с моей сестрой Марией. И банку икры. Отправляясь за границу, советские спортсмены всегда брали с собой лишнюю баночку икры, которую можно было без проблем поменять на джинсы, аудиокассеты или деньги. В Калгари нам давали уже открытые баночки, так что использовать икру в качестве обменного эквивалента мы не могли. От нас требовали, чтобы мы все съедали.
Восьмого февраля мы перебрались в олимпийскую деревню, красивую и отлично распланированную. Каждый раз при входе нас и наши сумки проверяла служба безопасности; это занимало очень много времени, а если мы въезжали на автобусе, то и вовсе продолжалось бесконечно. Кроме того, все женщины-спортсменки должны были пройти специальный контроль, который удостоверял, что мы и в самом деле женщины. С внутренней поверхности щеки брали мазок, изучали его в лаборатории, а потом давали бумажку, где говорилось, что ты в порядке.
В тот день, когда мы переселились в олимпийскую деревню, Сергей заболел желудочным гриппом и у него поднялась температура. Он так плохо себя чувствовал, что два дня не выходил на лед. Я была напугана и страшно волновалась. Доктор, наблюдавший за конькобежцами, Виктор Аниканов, забрал его к себе в номер и двое суток не давал ему ничего есть. Сергей выглядел очень худым и слабым, и я боялась, что он не сможет участвовать в соревнованиях. Однако методика доктора помогла Сергею быстро выздороветь — на третий день он появился на льду, и все снова было в порядке.
В кафе для спортсменов делали самые вкусные ватрушки, которые мне когда-либо доводилось есть, так что я питалась в основном ими. Иногда ела овощные салаты, йогурты и фрукты. И никакого мяса. Никто не говорил, что не следует есть мясо, я так решила сама. Правда, все только и делали, что давали мне самые разные советы, — им казалось, будто я слишком худая. A я страшно злилась.