В гостиной «Глицинии» стояло три таких стеклянных ящика, и куда ни кинь взгляд – непременно упрешься в чучело. В двух ящиках сидело по одной птице, а в третьем – целая семья: снегирь-папа, снегирь-мама и маленький мастер снегирь. Причем выражение лица у него было как у малолетнего преступника, и он отравил мне настроение больше, чем все остальные чучела, вместе взятые.
Чтобы не встречаться взглядом с этим чудовищем, я подошел к окну и принялся рассматривать герань. В этот момент дверь отворилась, и, обернувшись, я узрел особу, которую ни при каких обстоятельствах нельзя было принять за девушку. Наверное, ее тетка, мелькнула у меня мысль.
– О! Гм… Доброе утро, – с трудом выдавил я, потому что чувствовал себя так, будто меня оглушили. Комната вдруг показалась мне маленькой-маленькой, а тетушка такой огромной, что мне стало нечем дышать. Бывают люди, от которых нормальному человеку сразу становится тесно, и тетка явно принадлежала к их числу. Вся она состояла из огромных вздымающихся округлостей. Должно быть, в свое время она была очень недурна, хотя и весьма упитанна. Но к тому времени, когда она появилась в моей жизни, вес у нее далеко выходил за все мыслимые пределы. Она была похожа на оперную певицу восьмидесятых годов прошлого века. Оранжевые волосы и платье пурпурного цвета усиливали сходство.
Тетушка показалась мне необыкновенно добродушной. Похоже, она обрадовалась Бертраму и расплылась в улыбке.
– Наконец-то! – сказала она.
Я ничего не понял:
– А?
– Но к племяннице, я думаю, лучше зайти попозже. Она только что уснула.
– О, в таком случае…
– Жалко ее будить, правда?
– Да, конечно, – с облегчением сказал я.
– Если подхватишь инфлюэнцу, то всю ночь не спишь, только утром задремлешь, ну и, конечно, жалко будить, правда?
– У мисс Платт инфлюэнца?
– Мы с ней думаем, что да. Но точно сказать можете только вы. Не будем терять времени. Раз уж вы пришли, посмотрите мое колено.
– Ваше колено?
Я ничего не имею против колен, но все в свое время и, можно сказать, в соответствующем месте. Сейчас, на мой взгляд, момент был неподходящий. Однако дама стояла на своем.
– Ну, что вы думаете о колене? – спросила она, поднимая завесу над святая святых.
Хочешь не хочешь, но вежливость – прежде всего.
– Ужас! – сказал я.
– Не поверите, какую боль оно мне причиняет.
– В самом деле?
– Так и стреляет, так и стреляет. Потом вроде проходит. И знаете, что самое смешное?
– Что? – сказал я, радуясь возможности посмеяться.
– В последнее время точно так же у меня болит вот здесь, внизу позвоночника.
– Не может быть!