– Видите ли, сэр…
Я поднял руку.
– Дживс, – сказал я, – ни слова больше. Прочная палка и хорошая, длинная, острая штопальная игла. Без всяких отговорок, в моей спальне сегодня, ровно к одиннадцати тридцати.
– Очень хорошо, сэр.
– Вы знаете, где комната Таппи?
– Могу уточнить, сэр.
– Действуйте, Дживс.
Через несколько минут он вернулся с необходимыми сведениями:
– Мистер Глоссоп помещается в Замковой комнате, сэр.
– Где она находится?
– Этажом ниже, сэр, вторая дверь.
– Порядок, Дживс. Запонки вдели?
– Да, сэр.
– А воротнички пристегнули?
– Да, сэр.
– Тогда помогите мне надеть рубашку.
Чем больше я думал о предстоящем свершении, к которому меня подталкивало чувство долга и попранной гражданственной чести, тем больше оно мне нравилось. Я человек не мстительный, но я понимал, как понял бы любой на моем месте, что спускать таким злодеям, как Таппи, их козни – значит подрывать устои не только общества, но и всей цивилизации. Я предвидел, что мне придется столкнуться с трудностями и неудобствами: во-первых, предстояло бодрствовать до глубокой ночи, во-вторых, брести по холодному коридору, однако я не дрогнул. Фамильная честь ко многому обязывает. Еще во времена Крестовых походов мы, Вустеры, показали, на что мы способны.
В тот вечер был сочельник, поэтому, как я и предполагал, все веселились напропалую. Сначала сельский хор толпился у парадного входа и распевал рождественские гимны, потом кто-то затеял танцы, потом мы долго болтали, и я добрался до своей спальни во втором часу С поправкой на всевозможные случайности выходило, что в экспедицию можно пуститься не раньше половины третьего. Честно признаюсь, только твердая решимость поквитаться с Таппи помешала мне махнуть рукой на всю эту затею и нырнуть под одеяло. Теперь я уже не тот, а раньше мог не спать ночи напролет.
Итак, к половине третьего все угомонились. Я стряхнул с себя сонный дурман, взял палку со штопальной иглой на конце и вышел в коридор. Подойдя к Замковой комнате, повернул ручку и, убедившись, что дверь не заперта, переступил порог.
Наверное, грабителю, в смысле – настоящему профессионалу, который работает круглый год по шесть дней в неделю, оказаться поздней ночью в чьей-то спальне – это раз плюнуть. Но такого человека, как я, у которого нет никакого опыта в таких делах, вряд ли бы кто-нибудь осудил, если бы он, то есть я, послал все к черту и, тихонько закрыв дверь с другой стороны, рванул к себе в комнату и завалился спать. Только призвав на помощь знаменитую отвагу Вустеров и напомнив себе, что если я упущу этот случай, то другого, возможно, никогда не представится, мне удалось преодолеть замешательство. Минутная слабость прошла, и Бертрам снова стал самим собой.